Сан-Феличе. Книга вторая - [46]

Микеле провел Луизу в один из самых затененных уголков собора; он поставил перед ней скамеечку, чтобы она могла преклонить колена, потом придвинул поближе другую и сказал своей молочной сестре:

— Молись. Я сейчас вернусь.

И вмиг исчез.

Ему показалось, что в офицере, мечтательно прислонившемся к одной из колонн собора, он узнал Сальвато Пальмиери. Микеле подошел — это действительно был Сальвато.

— Мой командир, пойдемте со мною, — сказал Микеле. — Вы увидите то, что, клянусь, доставит вам радость!

— Ты ведь знаешь, я не могу оставить свой пост, — возразил Сальвато.

— Но это ведь здесь, в церкви!

— Ну, если так… — из любезности ответил молодой человек и последовал за ним.

Они вошли в собор, и при свете лампы, горевшей на клиросе и тускло освещавшей немногих прихожан, пришедших сюда прочесть свои вечерние молитвы, Микеле указал Сальвато на молодую женщину, которая молилась со всей сосредоточенностью любящей души.

Сальвато вздрогнул.

— Вы видите? — указал на нее пальцем Микеле.

— Кого? — спросил Сальвато.

— Эту женщину, которая так благочестиво молится.

— Да, и что?

— А то, мой командир, что пока я буду дежурить за вас на посту, и дежурить очень усердно, можете быть спокойны, пойдите и станьте возле нее на колени. Я не знаю, но мне почему-то кажется, что она передаст вам добрые вести о моей сестрице Луизе.

Сальвато взглянул на Микеле с удивлением.

— Ступайте, ступайте же, — сказал тот, тихонько подталкивая его. Сальвато повиновался; но прежде чем он опустился возле нее на колени, она обернулась на звук его шагов и узнала его — и слабый крик, умеряемый величием места, вырвался из груди обоих.

Услышав этот крик, который, прозвенев невыразимым счастьем, оповестил Микеле, что его затея удалась, лаццароне ощутил такую огромную радость, что, несмотря на свой новый высокий чин, несмотря на свой великолепный мундир и, наконец, несмотря на торжественность обстановки, заставившую влюбленных приглушить свой единый радостный возглас, он, выйдя из собора, проделал один за другим ряд прыжков, так что, если бы кто-то это увидел и узнал его, то он больше, чем когда-либо заслужил бы от своих сограждан прозвище Микеле-дурачок.

Если судить с точки зрения нашей морали, такой поступок, который имел целью сблизить двух влюбленных и который не вызвал в Микеле никаких мыслей о том, что, устраивая счастье одних, он губит счастье другого, нам, конечно, покажется необдуманным и даже достойным порицания, но мораль простого неаполитанца не столь щепетильна, и если бы кто-нибудь сказал Микеле, что он повел себя более чем опрометчиво, он бы очень удивился, поскольку был убежден, что совершил сейчас самый прекрасный поступок в своей жизни.

Быть может, он мог бы ответить, что, устраивая влюбленным первую встречу в церкви и тем самым введя ее в границы строгой благопристойности, он как бы возвысил это свидание наедине, которое во всяком другом месте было бы предоставлено на волю случая. Но в интересах истины мы должны признать, что славный малый об этом даже не подумал.

XCVI. СВЯТОЙ ЯНУАРИЙ, ПОКРОВИТЕЛЬ НЕАПОЛЯ И ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ НЕАПОЛИТАНСКИХ ВОЙСК

Мы уже говорили выше, какое действие произвело в Неаполе заявление Шампионне о том, что на следующий день должно совершиться чудо святого Януария.

Шампионне поставил на карту все: если чудо не будет совершено, ему придется подавлять второй бунт; если же оно совершится, наступит спокойствие и будет учреждена Партенопейская республика.

Чтобы объяснить ту огромную популярность, которой пользуется Януарий среди неаполитанского народа, надо рассказать в нескольких словах, на каких заслугах святого эта популярность основана.

Святой Януарий — не обычный святой из календаря, равно почитаемый повсюду: ему не строят церквей, как святому Петру и святому Павлу, во всех странах мира; Януарий — это святой местный: он неаполитанец и патриот.

Святой Януарий жил в первые века Церкви. Он проповедовал слово Христа в конце III и в начале IV века и обратил в веру Христову тысячи язычников. Как все проповедники истинной веры, он навлек на себя, естественно» гнев императоров и претерпел мученичество в 305 году от рождества Христова. Мы вынуждены, дабы пояснить чудо разжижения его крови, рассказать о некоторых подробностях этого мученичества.

Превосходство Януария над прочими святыми, как утверждают неаполитанцы, неоспоримо. И в самом деле, другие святые при жизни и даже после своей смерти творят всякие чудеса, которые, будучи оспорены философами, доходят до нас в форме смутного, полудостоверного предания, тогда как чудо святого Януария, напротив, дошло до наших дней и возобновляется дважды в год, к вящей славе города Неаполя и великому посрамлению безбожников.

Гражданин прежде всего, Януарий любит по-настоящему только свою родину и печется лишь о ней одной.

Если бы миру угрожал второй потоп или если бы весь мир грозил обрушиться вокруг Горациева праведника, святой Януарий не пошевелил бы даже кончиком пальца, чтобы спасти его. Но когда проливные ноябрьские дожди угрожают затопить урожай, когда знойные августовские жары иссушают водоемы его возлюбленного края, Януарий подвигает небо и землю на то, чтобы в ноябре светило солнце, а в августе шел дождь.