Сан Феличе - [38]

В восемнадцать лет он решил броситься в погоню то ли за одним, то ли за другим из тех двух призраков, что называют славой и богатством, — отправился в Испанию и под именем Бельроза нанялся в валлонские войска.

В лагере святого Рока, расположившемся у Гибралтара, среди солдат Бретонского полка он встретил нескольких своих школьных товарищей; полковник разрешил ему покинуть ряды валлонских гвардейцев и перейти в качестве добровольца в Бретонский полк.

После заключения мира он вернулся во Францию и, как блудный сын, был встречен отцом с распростертыми объятиями.

В самом начале событий 1789 года Шампионне снова поступил в армию. 10 августа раздался пушечный выстрел и образовалась первая коалиция. Тогда каждый департамент выставил по батальону волонтёров; департамент Дром образовал 6-й батальон, направленный в Безансон; командиром его был назначен Шампионне. Из этих добровольческих частей составилась резервная армия.

Пишегрю, назначенный командующим армией Верхнего Рейна, проезжая через Безансон, застал там Шампионне, с которым познакомился, когда и сам командовал батальоном волонтёров. Шампионне просил Пишегрю взять его в действующую армию, и желание его было удовлетворено.

Начиная с того времени имя Шампионне постоянно произносилось наравне с именами Жубера, Марсо, Гоша, Клебера, Журдана и Бернадота.

Он служил под их началом или, вернее, был их другом. Им так хорошо была известна отвага молодого человека, что, когда предстояло особенно трудное, почти невыполнимое дело, они говорили:

— Пошлем туда Шампионне.

А он, возвращаясь с победой, неизменно оправдывал поговорку: «Удачлив, как бастард».

Наградою за эти постоянные успехи явился чин бригадного генерала, потом дивизионного генерала, командующего войсками на побережье Северного моря от Дюнкерка до Флиссингена.

После заключения Кампоформийского мира он был отозван в Париж, куда возвратился, оставив при себе из всего своего штаба лишь адъютанта.

Среди многих схваток, в которых Шампионне приходилось участвовать, он обратил внимание на одного молодого капитана: в то время храбрость была качеством нередким, но этому офицеру все-таки удалось выделиться среди других. В каком бы предприятии он ни принял участие, всегда упоминали о его героизме. При взятии Альтенкирхена он первым бросился в атаку. Во время переправы через Лан он под неприятельским обстрелом смело обследовал эту реку и отыскал брод. В Ланбахском проходе он захватил вражеское знамя. Наконец, в стычке при Дюнах он во главе трехсот солдат атаковал полторы тысячи англичан. Отчаянной контратакой, предпринятой полком принца Уэльского, французы были остановлены, один капитан не согласился отступить ни на шаг.

Шампионне наблюдал за ним издали и заметил, как тот исчез, окруженный врагами. Сам храбрец, Шампионне восхищался отвагой других; он собрал отряд в сотню человек и бросился на выручку. Достигнув места, где он потерял из виду молодого офицера, Шампионне застал его в ту минуту, когда тот уперся ногою в грудь английского генерала, которому раздробил ногу выстрелом из пистолета; вокруг них валялись трупы; смельчак же получил три штыковые раны. Шампионне заставил его выйти из рукопашной схватки, поручил своему личному врачу позаботиться о нем, а когда раненый выздоровел, предложил капитану стать его адъютантом.

Молодой капитан согласился.

То был Сальвато Пальмиери.

Услышав это имя, Шампионне удивился, как удивлялся и поступкам молодого офицера. Ясно было, что он итальянец; впрочем, не имея никаких оснований скрывать свою национальность, Сальвато и сам подтверждал это. И все же, когда нужно было получить какие-нибудь сведения от пленных англичан или австрийцев, молодой итальянец вел допрос на их языке так свободно, словно родился в Лондоне или Дрездене.

Не входя в пространные объяснения, Сальвато рассказал Шампионне, что совсем маленьким был увезен во Францию, а образование получил в Англии и Германии, и поэтому неудивительно, что немецкий, английский и французский языки он знает не хуже, чем родной итальянский.

Генерал понял, сколь полезен ему может быть такой отважный и вместе с тем такой образованный молодой человек. Поэтому, как мы уже говорили, из всего своего штаба он оставил при себе только его и привез в Париж.

Когда Бонапарт собрался в Египет — причем никто еще не знал цели этой экспедиции, — Шампионне просил разрешения сопровождать полководца, прославившегося в сражениях при Арколе и Риволи; но Баррас, к которому он обратился с этой просьбой, ответил, положив руку ему на плечо:

— Оставайся с нами, гражданин генерал: ты понадобишься нам на континенте.

И действительно, Жубер, приняв после отъезда Бонапарта командование армией, действовавшей в Италии, потребовал, чтобы к нему перевели Шампионне и поставили его во главе Римской армии, которая должна была наблюдать за Неаполем, а в случае надобности и пригрозить ему.

На этот раз Баррас, относившийся к Шампионне особенно благосклонно, сказал, давая ему последние указания:

— Если снова вспыхнет война, тебе первому из республиканских генералов будет поручено низвергнуть с трона короля.