Самый высокий индеец в Толтепеке - [11]

Теперь такая перспектива забрезжила в его голове.

— Как скажете, хефе, — ответил он Шонто, выдавив ухмылку, в которой тот с трудом мог заметить намек на миролюбие.

— Глядите — вот я с радостью поднимаюсь на место. Беру вожжи и готов ехать, куда прикажете. Ну, двинулись!

Шонто стал подниматься вслед за ним. На какой-то миг обе его руки оказались заняты. И именно в этот момент сапог лейтенанта Чиво ударил его в лицо. Шонто тяжело рухнул навзничь. Дробовик остался у него в руке, но теперь был бесполезен. Высоко над ним, Чиво криком послал лошадей. Дилижанс рванулся вперед. Шонто вскочил на ноги как раз вовремя, чтоб ухватиться сзади за багажные стропы. Он поймал одну, ухватился, его протащило за дилижансом футов пятьдесят. Дробовик он все еще держал в правой руке.

Воодушевленные его беспомощностью, солдаты ринулись к Шонто. По пути они хватали дубины и обломки камней. В ответ на их вопли Чиво замедлил ход дилижанса, чтобы дать им возможность покончить с «американо». Шонто все еще держался за багажную лямку. Когда солдаты с рычанием настигли его, он поднял дробовик и разрядил его одной рукой прямо им в лица. Оба ствола выпалили почти одновременно. Нападавшие с воплями откатились назад, трое заметались и рухнули, смертельно раненные; еще двое, обхватив разорванные лица, выли от мучительной боли.

Сидя на козлах, Чиво обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Шонто подтянулся вверх с тыла «конкорда». Теперь у него не было оружия, но не было его и у лейтенанта. Чиво понял, что у него остался только один выход, и воспользовался им: он прыгнул вбок, скатившись на землю, прочь от мчащихся колес, в то время как неистовая упряжка понесла с места в карьер, едва он бросил вожжи. Шонто, опасно раскачиваясь, смог добраться до козел и упасть прямо между мчащимися лошадьми, чтобы вновь ухватить вожжи.

Теперь счастье вернулось к нему. Он сумел разобрать упряжь и возвратиться на козлы, держа дилижанс под контролем, по-прежнему двигаясь вперед по тракту на Толтепек. Но теперь он знал, что волчья стая позади него вновь обрела предводителя. Он догадывался, что Чиво немного понадобится времени, чтобы посадить оставшихся в строю на коней и пуститься в погоню.

— Эгей! Эгей! — погонял он уже храпящих лошадей. — Полегче! Вся ваша ночная работа только впереди!

Когда, после безумной гонки от Рио, Шонто натянул поводья тяжко дышащих коней и окликнул кустарник. Чамако Диас и Эль Пресиденте уже полчаса ждали его именно там, где он Назначил им встречу на пути в Толтепек. Индейский мальчик провел своего подопечного возле шныряющих повсюду в ночи солдат полковника Ортеги, он сделал это четырьмя милями ниже по реке. Тайная древняя спасительная тропа апачей, которой они уходили из Техаса, по которой прошли теперь и они вдвоем до места встречи с Чарли Шонто, лежала позади них, по-прежнему никому не ведомая. И Шонто не стал спрашивать Чамако о ее местонахождении, а мальчик не сказал ему. Даже сейчас он оставался индейцем, а Чарли Шонто был белым.

Тут же, быстро, приступили к последней части плана. Четверку лошадей выпрягли из дилижанса. Из саквояжа достали четыре седла и сбруи и оседлали коней. Полковника Ортегу вынули из дилижанса и положили через седло одной из лошадей, словно куль с мукой. Шонто привязал его руки к ногам под брюхом лошади, про себя надеясь, что веревки не выдержат. Там, где натоптанная колея дороги поворачивала от места встречи, над равниной Чихуахуа на восемьдесят футов поднимался утес. С него Шонто и оба его индейских друга сбросили весь арсенал «конкорда». Времени, чтобы пристроить его к делу, не было. Оседлав коней, отряд выступил в путь, прочь от дороги; Чамако — направляющим, Шонто замыкал шествие вместе с лошадью, на которую был уложен Палач из Камарго. Козья тропа, по которой вел их маленький индейский мальчик, исчезала в пустынных зарослях, тянувшихся на револьверный выстрел от трактовой дороги. Куда ведет эта тропа, Шонто знал не больше, чем Ортега или Эль Пресиденте. В любом случае, выбора не оставалось. Позади себя от дороги вдоль реки они слышали теперь громкую мексиканскую речь, дружный топот конских копыт. Остановившись, чтобы прислушаться, все они расслышали высокий, лающий голос лейтенанта Чиво. Обнаружив брошенный дилижанс и прикидывая путь беглецов, он разразился целой козлиной бородой грязной ругани и проклятий. Из пронзительного «блеянья» Чиво они поняли, что К нему присоединился другой патруль Ортеги, видимо, встреченный по дороге. Эти новые солдаты, сколько б их ни было, конечно были вооружены, и явно находились под командой бравого лейтенанта. Все могло бы еще кончиться хорошо — без сомнения, так оно и было бы, если учесть густоту зарослей и черноту их тени. Да только в спешке, из-за непредусмотрительности того варианта, при котором Чиво добудет оружие по дороге, Шонто не удосужился сделать то, что в другом случае непременно сделал бы: заткнуть кляпом рот полковнику.

Теперь пришлось вспомнить об этом — когда зычный крик Ортеги разнесся эхом вниз по склону, на который они взбирались.

— Аки, аки, мучачос! Сюда, сюда, ребята! Я здесь! Я здесь…