Самый страшный след - [3]

Казалось бы, что еще нужно? Все логично. Все гладко. Оставалось лишь внезапно нагрянуть в табор, произвести обыск и арестовать наиболее подозрительных. Ну а дальше по накатанной стезе: холод и страх одиночных камер, урезанная пайка, изматывающие допросы. Как правило, данная тактика срабатывала без сбоев. Слабые духом ломались сразу. Другие держались неделю-две. Некоторые — особо стойкие — выдерживали до месяца, а затем все равно подписывали любые протоколы.

Но с данной схемой пришлось повременить, потому что в скорейшем расследовании убийства священника было заинтересовано самое высокое начальство. Это означало одно: предстать перед судом должны только те, кто на самом деле повинен в преступлении.

* * *

Яркое солнце почти не проникало в обшитый ценными породами дерева кабинет. Плотные портьеры были сдвинуты, и лучи через оставленные тонкие щели едва освещали выстланный красными коврами пол. В большом кабинете было тихо. Лишь настенные часы тускло поблескивали маятником и размеренным перестуком отсчитывали минуты.

Хозяин кабинета Лаврентий Павлович Берия очинял сломанный карандаш. Слева от него горела настольная лампа, рядом с ней в письменном приборе торчало не менее десятка новеньких остро отточенных карандашей. Однако нарком с удовольствием предавался любимому занятию. Напротив него на мягком стуле скромно расположился один из секретарей ЦК ВКП(б), отвечавший в том числе за идеологию. На эту должность он заступил недавно, и это ощущалось по робости и его неспокойному, растерянному взгляду.

— Вам, полагаю, интересно, почему я лично занимаюсь этим делом? — Нарком опробовал подушечкой указательного пальца остроту отточенного грифеля.

Секретарь ни словом, ни движением не выказывал данного интереса. Те несколько минут, что он находился в этом кабинете, его терзал единственный вопрос: зачем всемогущий нарком его вызвал? Услышав историю о недавнем убийстве священника на окраине Москвы, секретарь слегка успокоился.

— Да, Лаврентий Павлович. Признаться, я немного озадачен, — произнес он тихим взволнованным голосом. — В Московском уголовном розыске наверняка имеются опытные следователи, которым вы могли бы поручить это дело и не заниматься им лично.

— Конечно, у нас такие есть. И я сегодня же дам им задание. А вас я пригласил вот зачем. — Берия сверкнул стеклами пенсне. — Мы победили в очень тяжелой и продолжительной войне, во время которой не всегда успевали наводить порядок у себя тылу. Всякое здесь случалось. Но на то имелись веские причины: ослабленный состав районных отделов, вызванный отправкой на фронт самых опытных сотрудников; неиссякаемый поток беженцев; неразбериха; другие заботы — голод, раненые. Но сейчас, слава богу, трудные времена закончились, и каждое преступление должно расследоваться максимально тщательно, а каждый преступник должен понести заслуженное наказание. Это во-первых… — Берия говорил медленно, тягуче, словно выдавливая из себя звуки, из которых складывались слова. При этом, не поднимая на собеседника взгляда, он поглаживал пухлыми пальцами карандаш. — Во-вторых, как ни крути, а православная церковь тоже приложила немало сил для нашей общей победы. И мы не должны забывать об этом.

— Да-да, Лаврентий Павлович, — впервые осмелился перебить его секретарь. — Церковь заняла правильную позицию, пробуждая и укрепляя патриотические чувства среди верующих.

— Совершенно верно, — кивнул Берия. — И верующих настраивала на победу, а их в нашей стране все еще много. Очень много. Слышали, наверное, такую поговорку: на войне атеистов не бывает?

— Конечно, Лаврентий Павлович.

— Не на пустом месте появляются такие поговорки. Также не следует забывать и о материальной поддержке, которую церковь оказала государству. Епархии переливали в металл колокола, жертвовали церковную утварь и крупные денежные суммы. А некоторые священники принимали активное участие в партизанском движении. Поэтому, суммируя все вышесказанное, мы обязаны в кратчайшие сроки найти преступников, зверски убивших в Мытищинском районе настоятеля одной из церквей — отца Иллариона. Найти и покарать их по всей строгости нашего закона.

— Полностью с вами согласен, Лаврентий Павлович.

— Это хорошо, что вы согласны, — посмотрел на собеседника Берия. Взгляд его был настолько пронзительным, что собеседник на секунду задержал дыхание.

— Я могу как-то посодействовать? — робко поинтересовался он.

— Не только можете, но и должны в соответствии с новыми обязанностями. Я потому и пригласил вас, чтобы посоветоваться. Как вы считаете, не следует ли напечатать в двух-трех центральных газетах статьи о происшествии в селе Челобитьево и о том, что партия и правительство взяли расследование под свой личный контроль с тем, чтобы убийцы не ускользнули от правосудия?

— Это хорошая идея. Я готов обдумать ее и дать поручения соответствующим периодическим изданиям.

— Обдумайте и дайте. Только не торопитесь. Нельзя этими статьями спугнуть преступников.

— Я готов, Лаврентий Павлович, представить вам для ознакомления черновики статей через неделю.

— Договорились. Жду вас в следующий вторник.