Кого хорошо дразнить, так это Ваську Мослова. Выбрали его председателем, так он теперь ходит важный, даже лицо такое озабоченное делает, как будто занят целый день. А на самом деле лодырь.
В прошлом году был председатель Коля Вьюнков, вот это был председатель! И в кино ходили, в театр, и газету какую выпустили, нас за неё шестиклассники даже чуть не побили. И в „Зарницу“ победили всех. А этот только заседает — по два часа „пятиминутки“ длятся. Жалко, Вьюнков с родителями на Север уехал».
Вырвал Столбов из тетрадки лист. Стал Мослова рисовать. Голова у Мослова круглая, нос пупочкой, глаза хитрые и бегают, особенно когда струсит. А он всё время трусит. То боится, что от старшей пионервожатой влетит, то, что его ребята переизберут. А уши-то, уши! Как это раньше Столбов не замечал. Нарисовал Столбов председателю длинные ослиные уши. И чтобы с зайцем не спутали, решил подпись сделать. Сначала написал: «Мосёл-осёл!» Посидел, подумал. Неубедительно. Стал стихи сочинять — получилось! Прямо целая басня Крылова:
Наш Васечка Мослов
Осёл среди ослов!
В председатели прорвался,
Но ослом, как был, остался!
Сложил карикатуру вчетверо, написал: «Не вскрывать! Совершенно секретно. Пономарёву И. Лично» — и послал записку по рядам. Но все смотрели и смеялись.
— Столбов! Повтори мой вопрос и ответь на него.
«Пропал», — подумал Столбов. Медленно поднялся… И тут прозвенел звонок.
Пономарёв покатывался со смеху, разглядывая карикатуру. Вокруг него толпились ребята. Вдруг подбежал второгодник Сапогов, схватил карикатуру, захохотал своим дурацким смехом и потащил листок Мослову.
— Во! А? Во! Эта! Портрет! А?
Васька покраснел, надулся и пошёл на Панаму:
— Твоя работа?
— А что? Тут всё правильно написано: «В председатели прорвался, но ослом, как был, остался!»
— Сейчас же порви! На моих глазах порви! — сказал Васька, а сам просто от злости трясётся.
— Ты что! — не выдержал Столбов. — Это же произведение искусства! Это же сатирическая графика! Сатира графическая! Она, может, лет через сто будет в музее висеть! Ты, Васька, её сохрани, через сто лет большие деньги заработаешь.
— Хорошо, — медленно сказал Мослов, — я её сохраню.
— Носи, Вася, на здоровье! — заорал Столбов и вскочил на парту.
Тут в класс вошёл Борис Степанович.
— Ясно! — сказал он весело. — Теперь ясно, кто будет парты мыть.
— Да я только вскочил, — возмутился Столбов. — Другие всё время бегают!
— Другие будут мыть в другой раз.
— Борис Степанович, вот! — Мослов протянул ему карикатуру. — Вот! — Он словно гордился. — Вот, оскорбляют…
В классе стало тихо.
— Ну, если это тебя оскорбляет… — сказал учитель.
— Значит, ты осёл и есть! — крикнул Столбов и захохотал.
Борис Степанович глянул на него внимательно и сказал:
— Кстати, автор этих стихов себя и своих одноклассников тоже считает ослами.
— Это почему же? — удивился Столбов.
— А тут так написано: «Осёл среди ослов», и я не понимаю, почему ослов так раздражает, что один из них «в председатели прорвался». Это справедливо, ведь, значит, льва-начальника они не заслужили.
— Это почему же? — опять спросил Столбов.
— А потому, что они даже не ослы, а зайцы. Стихотворение-то без подписи. Кто писал — трус!
Тут Столбов хотел было сказать: «Да вы что! Это я нарисовал и написал. И ничего тут такого нет, пошутить нельзя», да только не успел. Васька Мослов вскочил и заорал:
— Это Пономарёв нарисовал. Пономарёв!
— Что же он, сам себе письма пишет? — сказал учитель. — Это письмо Пономарёву адресовано.
— Это он для конспирации.
— Нелогично. Успокойся. — Борис Степанович заложил руки за спину и прошёлся по классу.
— Меня сильно огорчает не то, что вы не умеете шутить, но что вы не умеете отличать остроумие от оскорбления. Как вы медленно взрослеете и как вы медленно умнеете!..
— А Пушкин тоже карикатуры рисовал, — сказал Столбов.
— Пушкин в вашем возрасте свободно владел французским языком, латынью, дружил с умнейшим человеком своего времени, с философом Чаадаевым… А вы, я вижу, живёте со дня на день, не думаете ни о прошлом, ни о будущем. Посмотрите, большинство из вас ничем серьёзно не интересуется… Даже гражданская жизнь, я не боюсь этого слова, гражданская жизнь вашего класса вас не интересует… Ну, ладно! — Он устало потер лоб. — Уж коли зашла у нас сегодня речь о басне, нарушим программу и поговорим сегодня о баснях. Наспи писать уметь надо, ибо басня подчиняется определённым законам… В Древней Греции жил старый и безобразный раб по имени Эзоп…
В перемену Мослов подошёл к Панаме и, показав кулак, сказал:
— Ты, Панама, у меня ещё узнаешь, как карикатуры рисовать!
