Самый длинный выходной - [19]

— Разве ты не устал? — с надеждой спросила она.

— Когда я устану, ты сможешь вызвать физиотерапевта или владельца похоронного бюро.

Эйлин вздохнула. Ей так хотелось провести спокойный вечер дома, с ним наедине.

— Я устала, — угрюмо сказала она.

— Ерунда. Сегодня такой прекрасный вечер. Слишком хороший для того, чтобы торчать дома.

— Ну ты и иди.

— Дорогая, как ты можешь быть такой жестокой? Посылать меня гулять одного. Как смогу я наслаждаться закатом и божественным вечерним воздухом без моей белоснежной жемчужины рядом со мной?

— Ах, ну ладно, — проворчала Эйлин.

Джоэль был капризным и упрямым любовником, и ей приходилось просто принять этот факт. Он всегда предпочитал свежий воздух. Он говорил, что в его комнатах пахнет мышами, и что в любую минуту может зайти его хозяйка и начать обсуждать с ним ее ревматизм и другие болезни — вот недостаток того, что он студент-медик. Теперь его не устраивает и просторная пустая квартира Эйлин. Это уже никуда не годится.

— Ты угрюмая особа.

— Неправда.

— Нет, правда, и это привычное поведение для женатых людей среднего возраста.

— Как часто ты женишься?

— Нет, милая, я серьезно, — сказал Джоэль, с чувством привлекая ее к себе. — Мне временами так грустно из-за этого. Ведь, понимаешь, в школе в детях столько таланта, живости и оригинальности, а через десять лет все они станут маклерами, банковскими клерками без единой мысли в голове, кроме как — не отстать от Смитов.

— Лучше Джонсов.

— Нет, пожалуй, Смитов лучше.

Эйлин получила удовольствие от прогулки.

Один из самых счастливых вечеров был у них, когда она заболела — не серьезно, головная боль, а потом тошнота — наверно, что-то съела.

— Доктор Швейзенберг позаботится о вас, — сказал Джоэль, придя к ней и выслушав. Через несколько минут Эйлин уже лежала в постели, и он мерил ей температуру, а когда ее тошнило, Джоэль держал перед ней тазик, вытирал ей лицо холодным полотенцем, а потом сидел рядом с ней и говорил, что скоро ей будет лучше.

Ей следовало смутиться из-за того, что Джоэль видел ее в такой неловкой ситуации, но тем не менее он оказался в этой роли вполне естественным.

— Мой бедный маленький гранатик, — нежно сказал он, — а теперь поспи. Я буду в столовой, поэтому крикни мне, если захочешь что-нибудь.

Эйлин с благодарностью заснула.

В конце концов Джоэль заявил, что не может уехать на каникулы. Она была настолько огорчена, что, как и ее мать, ничего не могла ответить.

— Прости меня, мой ангел, но долг обязывает.

— Какой долг? — пробормотала Эйлин, изо всех сил пытаясь не сказать то, что ей хотелось сказать.

— Моя дорогая мама… нездорова… ей предстоит небольшая операция, которая требует присутствия ее любимого сына.

— Понимаю, — унылым голосом сказала Эйлин.

Почему же мать Джоэля была важнее, чем ее собственная мать?

— В любом случае я должен поехать на несколько недель домой до того, как начнется осенний семестр. Я и так сильно пренебрегаю сыновним долгом.

— Но ты говорил… — начала Эйлин.

— Да, конечно, каюсь, но я действительно должен поехать, любимая. Я скоро вернусь.

Эйлин вспыхнула. Даже если он действительно должен ехать, он мог хотя бы выразить чуть больше сожаления об этом. Может быть, она ему надоела. В таком случае он может обращаться с ней достаточно бесцеремонно.

— Расстояние сближает сердца, — сказал Джоэль.

— С глаз долой — из сердца вон, — резко ответила Эйлин.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Подождешь — увидишь.

Она откровенно поговорила обо всем с Фионой.

— Ах, какая дрянь! — воскликнула Фиона. — Надеюсь, ты сказала ему это?

— Конечно, нет. Я просто разыграла холодную неприступность.

— Джоэль хорош собой, но немного сумасшедший. Мне кажется, ему время от времени надо давать поленом по голове.

— Давай тогда поедем без него, — продолжала Фиона. — Я бросила Дерека. Он начал становиться собственником и постоянно спрашивает меня, что я делаю, когда я не с ним. Мы замечательно проведем время, Эйлин. Мы сможем подцепить иностранцев, которые будут целовать нам руки и говорить комплименты.

Во время каникул Эйлин скучала по Джоэлю, но все равно ей было очень хорошо с Фионой, вместе с ней хихикать, сплетничать и спорить, будучи свободной от всяких обязательств. Вместе они бродили по дорогам Хайленда, поднимались на горы, пели в студенческом общежитии и жарили колбасу на коммунальной плите.

Именно там, во время отдыха, Эйлин впервые подумала, что она беременна. Она с презрением отбросила эту мысль, потому что Джоэль всегда предохранялся. А потом, наконец, она вспомнила. Она все время откладывала визит в консультацию и когда, наконец, набралась достаточно мужества, то обнаружила, что она закрыта на лето. Эйлин терпеть не могла обсуждать такие вещи с Джоэлем и лишь мимоходом сказала ему: «Я пойду туда сегодня вечером». А потом не стала говорить, что консультация оказалась закрыта. Страсть всегда охватывала их внезапно, и Эйлин нравилось, что она была непреднамеренной и спонтанной.

Она никогда не знала, когда Джоэль овладеет ею с помощью страстных поцелуев или, когда он просто скажет: «Давай пойдем купаться». Поэтому, когда через несколько дней после ее предполагаемого визита он, заключив ее в свои объятия, спросил: «Ты ведь теперь принимаешь таблетки, да, мой ангел?», Эйлин, вместо того, чтобы ответить «Нет», позволила себе отдаться этой восхитительной эйфории чистого чувства. Но мог ли один единственный раз быть столь опасным? Очевидно, мог.