Самый честный робот - [41]

– Это точно. Я как-то об этом не подумал. – Фуго понял, что сморозил глупость, еще больше напугал друга, и попытался исправить положение.

– Во-первых, я никогда не допущу, чтобы тебя продали. А во-вторых, насколько я знаю, землян не продают на съедение. Разве что в зоопарк.

После этих слов мальчик не удержался и заплакал, а мимикр, проклиная себя за болтливость, принялся успокаивать его:

– Ты не слушай меня, Алеша. Я несу какую-то чушь. Меня мама в детстве уронила со скалы, и я очень сильно ударился головой о камни. С тех пор и болтаю всякую ерунду.

– Я не хочу в зоопарк, – сквозь слезы проговорил Алеша.

– Во-первых, никто тебя пока в зоопарк не продает, – сказал Фуго. – А во-вторых, лично меня уже продавали в зоопарк, и ничего страшного не произошло. Меня везли туда в механической тележке. Знаешь, такая, которая гудит и воняет дымом? И что ты думаешь, я прикинулся запасным колесом. Приехали мы на место, они открыли дверцу, все обыскали, а я тем временем скатился на землю, тут они меня и видели. Меня же, главное, на землю нельзя выпускать. Я сейчас же бугорком, булыжником, кочкой прикидываюсь. Это моя стихия – найти никак невозможно.

– Но я-то не могу-у-у колесом прикинуться, – еще сильнее заплакал Алеша.

– Это верно, – вконец расстроившись, проговорил мимикр и на некоторое время замолчал. – В общем, все, что я тебе рассказал – вранье. Я просто хвастал. Привычка у меня такая дурацкая – хвастать. Ты не обращай внимания.

– Не могу не обращать, – глотая слезы, ответил Алеша.

– В конце концов, ты же мужчина. Или когда-нибудь станешь мужчиной, – еще раз попытался Фуго успокоить мальчика.

– Теперь уже не стану, – всхлипывая, сказал Алеша. – Меня какой-нибудь инопланетный гурман съест.

– Вроде умный мальчишка, а такие глупости говоришь, слушать стыдно. Ну, хвастал я. Понимаешь? Хвастал. Обещаю больше этого не делать. Ты просто лежи, а я буду смотреть за дорогой, чтобы знать, как возвращаться. Иначе я не найду пути назад.

Улочки в городе были узкими, с высокими глухими заборами, над которыми нависали ветки плодовых деревьев и низкие черепичные крыши.

Изредка навстречу процессии попадалась такая же тележка, груженная сеном или овощами. Когда это случалось, солдаты прижимались к самой стене, и все равно тележки цеплялись друг за дружку колесами. Охрана поднимала гвалт, и после долгого разбирательства тележки наконец разъезжались.

– Думаешь, здесь можно что-нибудь запомнить? – во время очередной ссоры солдат с торговцами спросил Фуго. – Едем как по коридору. – В этот момент старший конвойный увидел, как Фуго что-то шепчет мальчику, и с размаху огрел мимикра плеткой.

– Ой! – закричал Фуго и от страшной боли сжался в комок.

– Я же предупреждал! – рявкнул тимиук.

– Бить безоружного, связанного… – едва слышно прохрипел мимикр. – Подлый рабовладелец. Шестилапый паразит.

– Беги, Фуго, – стараясь не шевелить губами, прошептал Алеша. – Цицерон найдет меня.

– Ну не прямо же сейчас, – жалобно ответил мимикр.

Тележка двинулась дальше, и стук колес о камни позволил Фуго излить Алеше свою душу.

– И за что я страдаю? – всхлипнул мимикр. – Я, один из самых честных мимикров, приехал на эту поганую планету только для того, чтобы отыскать любимую тетушку. А меня все время оскорбляют, заряжают в катапульты и лупят плеткой. Лучше бы я умер маленьким, когда мама уронила меня со скалы. Моя бедная душа сидела бы сейчас на небе, ела ромбодабы с мочеными ягодами и слушала пение небесных птичек. Кстати, – прошептал мимикр, – как выглядит ваш Бог? Он двуногий?

– Не знаю, – ответил Алеша. – Мои родители – атеисты. И я, наверное, тоже.

– А что это такое – атеисты?

– Ну… они не верят, что он есть, – сказал Алеша и почему-то засмущался.

– Совсем? – удивился Фуго.

– Вроде да.

– А к кому вы обращаетесь, когда вам плохо? – позабыв о боли и обиде, с интересом спросил мимикр.

– Друг к другу, – ответил Алеша.

– А когда никого нет рядом? – не отставал Фуго.

– Тогда ни к кому.

– Бедные земляне, – вздохнул Фуго. – Ладно, тогда я попрошу у своего бога и за тебя тоже. Во всяком случае, мимикрам он частенько помогает.

Неожиданно улица кончилась, и похитители выкатили тележку на большую площадь, которая одной стороной заканчивалась высоченной стеной с бойницами. Над каменной кладкой высились несколько шпилей с начищенными медными трубиранами на острых концах. По бокам крепостной стены стояли тяжелые квадратные башни с развевающимися красными флагами. А прямо посередине находились центральные ворота из толстых, заостренных бревен.

– Приехали, – прорычал старший конвойный и щелкнул плетью.

– Беги, Фуго, – снова зашептал Алеша, но мимикр почему-то медлил.

– Не могу, – сказал он наконец. – Я убегу, а эти шестилапые тебя изобьют.

– За что? – спросил Алеша.

– А ни за что. Так, зло сорвать. Нет уж, я довезу тебя до конца, сдам главному живоглоту и спокойненько пойду к Цицерону.

Процессия пересекла площадь и подошла к воротам крепости. После недолгих переговоров с часовыми те со страшным скрежетом начали поднимать бревенчатую решетку, и когда она повисла на толстых ржавых цепях, тимиуки вкатили тележку внутрь. Здесь тимиукские солдаты сдали пленников охране. На прощанье они посмеялись, вспомнив, как ловко выловили из воды бочку, и отправились назад. Новый конвой покатил тележку дальше, внутрь крепости. И тогда мимикр осторожно подал голос: