Самый человечный человек. Правда об Иосифе Сталине - [5]

* * *

…И вот после ада тифлисской мебельной фабрики снова Гори, свежий воздух, горы, жаркое лето и промозглая зима. Жили они с матерью в крохотной комнатушке, дверь открывалась прямо во двор. Крыша текла, в доме было холодно, да и голодно тоже. Сосо вернулся в училище, но вскоре над его будущим снова нависла угроза. Как ни мала была плата за обучение – всего-то 25 рублей в год, но и она была не под силу бедной поденщице. И снова Кеке обивает пороги, снова унижается перед богатыми попечителями. Настойчивость матери и еще в большей степени огромные способности мальчика принесли свои плоды: его не только освободили от платы за обучение, но даже назначили небольшое пособие: три рубля в месяц. А когда мальчик подрос и стало ясно, что он обещает стать украшением училища, пособие увеличили до семи рублей – а вдруг мать передумает и заберет его, отправит на работу? Но Кеке и не думала менять своего решения. Сосо должен был стать священником, и он станет священником, на этот счет у суровой матери Иосифа не было никаких сомнений.

Строгая и целеустремленная, Кеке не делала поблажек ни себе, ни сыну. До старости он помнил, как тяжела рука матери. «Почему ты меня так била?» – уже став главой государства и отцом троих детей, спросил он как-то. «Вот ты и вырос хорошим!» – был ответ. Однако мальчик любил мать и прощал ей то, чего не простил отцу. В 1935 году она вспоминала: «Я работала поденно и воспитывала сына. Трудно было. В маленьком темном домике через крышу протекал дождь и было сыро. Но никогда, никогда я не помню, чтобы сын плохо относился ко мне». После того, как Иосиф обосновался в Москве, он приглашал мать переехать к нему, но Екатерина отказалась, оставшись доживать свой век там, где прожила всю жизнь, – в Гори.

Как ни трудно они жили, но мать всеми силами старалась, чтобы сын не чувствовал себя хуже других. Одет он был небогато, но добротно и чисто, мать даже сделала ему длинный красный шарф – шарф в то время был для детей примерно то же, что сейчас фирменные джинсы: предмет гордости. Постепенно она выучилась на портниху, тогда стало полегче. Одеть и накормить – это то, что могла сделать для него мать, остальное он делал для себя сам.

Вспоминают, что исключительные способности Сосо проявились с самого раннего детства. Всех поражали его память и восприимчивость. Ему не надо было учить уроки – феноменальная память и умение концентрироваться позволяли запоминать все, что говорил учитель, прямо на уроке. Слишком часто в детях исключительный талант компенсируется исключительным же разгильдяйством, однако не таков был Сосо. С самого начала обучения в училище и до конца он оставался неизменно первым учеником, никогда не прогуливал и не опаздывал, а будучи дежурным, неумолимо отмечал все нарушения. Он никому не давал списывать – правда, и не отказывал в помощи. И даже тот учитель, которого дети прозвали «жандармом», сделал его своим помощником. Если бы дело было где-нибудь в России, то такой набор качеств вызвал бы к Сосо всеобщую нелюбовь одноклассников, не терпевших «любимчиков», но не так было в Грузии, где очень развито почитание старших, в том числе и учителей.

Сын глубоко верующей матери, он и сам был очень набожен, никогда не пропускал служб, неукоснительно выполнял церковные правила и следил, чтобы их выполняли другие. Он очень любил петь, легко выучил ноты и вскоре уже помогал регенту училищного хора, иной раз заменяя его. Как лучший чтец в училище, Сосо обучал других чтению псалмов, был главным чтецом и певчим на торжественных молебнах. Первые зерна сомнения заронил в его душу Дарвин. Однажды он сказал одному из товарищей: «Знаешь, нас обманывают, Бога не существует. Прочти-ка эту книгу…» – и дал ему Дарвина. Для неискушенного детского ума книга стала непреодолимым соблазном – попробуй-ка совместить теорию происхождения видов и школьный урок Закона Божия. Правда, рассказывают, что когда король спросил Дарвина, где первое звено его цепочки, великий ученый ответил: «Оно приковано к престолу Всевышнего». Но этого, естественно, в российских переводах конца XIX века не писали, так называемое просвещенное общество больше любого просвещения было озабочено тем, чтобы привить тем, кого оно просвещало, собственные убого-материалистические представления о мире.

Несмотря на маленький рост и плохо действовавшую левую руку, на то, что он был отличником и помощником учителей, Сосо пользовался популярностью у детей. Он был компанейским, сильным, ловким и всегда стремился быть первым – в играх, в драках, в учебе. В Грузии никто ничего плохого в таком стремлении не видел, наоборот, все эти качества в детях поощрялись, равно как поощрялось и чувство соперничества. Мальчики должны становиться мужчинами, а мужчина должен быть или хотя бы стремиться быть первым.

Однако вскоре Сосо перестал играть с ребятами – появилось новое увлечение, которое захватило мальчика целиком и продолжалось всю оставшуюся жизнь. Это были книги. Теперь на переменах он не участвовал в играх, а сидел в сторонке с книжкой, отделываясь от обращавшихся к нему односложными замечаниями. Вскоре он перечитал все, что мог достать в маленьком уездном городке, получив доступ во все личные книжные собрания…