Самые знаменитые реформаторы России - [10]

Как видим, существовавший порядок престолонаследия был сложным и давал поводы князьям, считавшим себя обиженными, обойденными, добиваться того или иного княжеского стола силой оружия. А бывало, и зная, что нет права претендовать на не принадлежащий ему стол, но обладая силой и надеясь на поддержку жителей облюбованного княжества, соискатель начинал войну. В междоусобных войнах складывались и распадались коалиции, для внутренних разборок призывались варяги, половцы (ранее — печенеги), поляки, угры, болгары. Более-менее порядок на Руси устанавливался, когда в Киеве утверждался сильный князь (Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Всеволод). Но со смертью князя, а то и до того, с его ослаблением снова начинались смуты. Страдал народ, на Русь устремлялись ожидавшие этого момента враги. В частности, после смерти Всеволода Русь снова оказалась перед угрозой междоусобиц и войн с соседями.

Владимир Мономах, сын Всеволода, будь наследование по прямой линии, сразу же занял бы место умершего отца. По личным качествам, уважению и любви со стороны народа, ему не было равных среди многочисленных князей. Он родился в 1053 г. от брака Всеволода с дочерью византийского императора Константина Мономаха, отчего и получил свое прозвище. Хотя существует и иная версия появления его второго имени. Во время войны в Крыму с генуэзцами он победил в поединке генуэзского князя, за что и получил прозвище «Мономах», то есть единоборец.

К моменту смерти отца (1093 г.) это был уже закаленный в сражениях воин и искусный полководец, умудренный правитель. В тринадцать лет он был направлен отцом княжить в Суздаль, в семнадцать Владимир стал князем смоленским, в девятнадцать — волынским… Был он князем черниговским, переяславским.

Владимир прославился не только своими победами над врагами, но и умением объединить князей в походы на них. Усобицы разъедали Русь. Мономах, еще будучи удельным князем, много сделал для их предотвращения. Тогда заключение союзов между князьями венчалось целованием креста, но клятвы часто нарушались. Мономах ни разу не позволил себе нарушить клятву, и люди его любили за это. Он сам не был мздоимцем и не позволял своим приближенным обижать людей. О его щедрости ходили легенды, люди боготворили князя за это. Конечно же, лучшего князя для Русской земли в это время нельзя было представить. Очевидно, у Владимира, присутствовавшего при смерти отца, появилось искушение остаться в Киеве, стать великим князем, иначе откуда бы летописец взял такие слова: «Владимир же стал размышлять, говоря: „Если сяду на столе отца своего, то буду воевать со Святополком, так как стол этот был его отца“». Дело в том, что отец Святополка Изяслав, старший брат Всеволода, отца Владимира, ранее занимал великокняжеский киевский стол. И получалось, что Святополк имел больше оснований претендовать на него, чем Владимир.

Киевляне знали и любили Владимира, и он мог рассчитывать на их поддержку в случае войны со Святополком, но он не стал этого дожидаться. Во-первых, не хотел преступить сложившихся порядков престолонаследия и тем самым запятнать свое доброе имя; во-вторых, спокойствие Русской земли, которое могло быть нарушено, ему было дороже собственных выгод.

Через год Владимиру пришлось пережить еще одно испытание, связанное также с проблемами престолонаследия. Пошел на него войной Олег, князь тмутараканский, двоюродный брат, приведя с собой в помощь половцев. Олег претендовал на Чернигов на том основании, что там когда-то княжил его отец, Святослав. Владимир сначала затворился в Чернигове, решившись выдержать осаду, но потом, видя, что Олег разоряет и сжигает все кругом, замирился с ними и ушел в Переяславль.

Сам Владимир об этом писал так: «И потом Олег на меня пришел со всею Половецкою землею к Чернигову, и билась дружина моя с ними восемь дней за малый вал, и не дала им войти в острог; пожалел я христианских душ и сел горящих, и монастырей и сказал: „Пусть не похваляются язычники“. И отдал брату отца его стол, а сам пошел на стол отца своего в Переяславль. И вышли мы на святого Бориса день из Чернигова и ехали сквозь полки половецкие, около ста человек, с детьми и женами. И облизывались на нас половцы точно волки, стоя у перевоза и на горах, — бог и святой Борис не выдали меня им на поживу, невредимы дошли мы до Переяславля».

И, наконец, в 1113 г. большими сомненьями терзался Владимир, прежде чем дать согласие на принятие великокняжеского киевского стола после смерти Святополка. Дело в том, что княжили в различных городах другие внуки Ярослава, дети Изяслава и Святослава, старших братьев Всеволода. По тогдашним понятиям они, исходя из генеалогических оснований, имели больше прав на киевский престол. Но, как пишет историк С.М. Соловьев, «…племя Изяславово потеряло окончательную народную любовь на Руси; дети Святослава никогда не пользовались ею…» В то же время Владимира Мономаха знала вся Русь.

Будь обстановка в Киеве спокойной, может быть, Мономах и на сей раз отказался бы от чести стать великим князем, но там разгорелось восстание, начавшееся в ремесленных кварталах города и перекинувшееся в сельскую местность. Аргументом в пользу призвания Мономаха становились не только его нравственные качества, талант полководца и народная любовь. В нем видели спасителя, единственного человека, способного умиротворить киевлян мудрым словом, добрым делом и если потребуется, то и силой.