Самые знаменитые расследования Шерлока Холмса - [6]

– Ну, мои планы оказались под серьезной угрозой. Парочка ведь могла немедленно отбыть, что требовало с моей стороны принятия незамедлительнейших и энергичнейших мер. Однако у церковных дверей они расстались, он поехал назад в Темпл, а она к себе домой. «Я поеду кататься в парк, как обычно, в пять», – сказала она ему на прощание. Больше я ничего не услышал. Они поехали каждый в свою сторону, а я отправился заняться кое-чем своим.

– А именно?

– Сейчас порцией холодной говядины и кружкой пива, – ответил он, дергая сонетку. – Мне было некогда подумать о еде, а вечером, полагаю, я буду занят еще больше. Кстати, доктор, мне потребуется ваша помощь.

– Буду очень рад.

– Нарушение закона вас не смущает?

– Нисколько.

– А риск ареста?

– Ради благого дела – ничуть.

– О, дело весьма благое.

– Тогда я в вашем распоряжении.

– Я не сомневался, что могу на вас положиться.

– Но что от меня требуется?

– Когда миссис Тернер принесет говядину, я вам все объясню. И, – сказал он, набрасываясь на простую еду, которую готовила наша квартирная хозяйка, – обсудить это необходимо теперь же, пока я ем. Времени у меня в обрез. Сейчас уже почти пять. Через два часа мы должны быть на месте. Мисс Ирен, а вернее, мадам, возвращается с прогулки в семь. Мы должны встретить ее у виллы «Бриония».

– И что тогда?

– Предоставьте это мне. Я уже подготовил то, что произойдет. Есть только одно, на чем я должен настоять. Вмешиваться вы не должны, что бы ни происходило. Вы поняли?

– Я должен оставаться в стороне?

– Не предпринимать ничего. Не исключены кое-какие маленькие неприятности. Не вмешивайтесь. В результате я окажусь в доме. Четыре-пять минут спустя окно гостиной откроется. Вы должны встать поближе к открывшемуся окну.

– Хорошо.

– Вы будете следить за мной, так как я буду вам виден.

– Хорошо.

– И когда я подниму руку – вот так, – вы бросите в комнату то, чем я вас снабжу, и сразу закричите «Пожар!». Вам все понятно?

– Вполне.

– Ничего опасного, – сказал он, вынимая из кармана сверточек сигарообразной формы. – Обычная дымовая шашка, какими пользуются паяльщики, с капсулами на обоих концах, обеспечивающими самовозгорание. Ваша задача ограничивается этим. Ваш крик о пожаре будет подхвачен порядочным числом людей. Тогда пройдите в конец улицы, и через десять минут я присоединюсь к вам. Надеюсь, я все изложил ясно?

– Я не должен ни во что вмешиваться, встать у окна, следить за вами и по сигналу бросить в него эту штуку, закричать «Пожар!» и ждать вас на углу улицы.

– Все точно.

– В таком случае можете безусловно положиться на меня.

– Превосходно. Пожалуй, мне пора приготовиться к новой role[2], которую мне предстоит сыграть.

Он скрылся в спальне и возвратился через несколько минут в образе благодушного и простоватого священника-нонконформиста. Широкополая черная шляпа, мешковатые брюки, белый галстук, сочувственная улыбка и общее выражение благожелательного, но настойчивого любопытства, изобразить которое было под силу разве что мистеру Джони Хейру. Холмс не просто переоделся. Его лицо, манера держаться, самая его душа, казалось, менялись с каждой новой его ролью. Сцена потеряла замечательного актера точно так же, как наука лишилась проницательнейшего логика, когда он решил сделать своей специальностью преступления.

Бейкер-стрит мы покинули в четверть седьмого, но на Серпентайн-авеню оказались за десять минут до семи. Уже наступило время сумерек, и уличные фонари как раз зажигались, пока мы прохаживались взад-вперед перед «Брионией» в ожидании возвращения ее хозяйки. Вилла была совершенно такой, какой представилась мне, когда Холмс столь исчерпывающе ее описал. Но вот улица оказалась далеко не столь тихой, как я ожидал. Напротив, для небольшой улицы в фешенебельном квартале она выглядела поразительно людной. На углу курила и смеялась компания мужчин в потрепанной одежде, точильщик крутил свое колесо, двое гвардейцев перешучивались с молоденькой няней, а несколько элегантно одетых молодых людей фланировали взад-вперед с сигарами во рту.

– Видите ли, – заметил Холмс, пока мы прогуливались вдоль виллы, – брак этот все упрощает. Фотография теперь превратилась в обоюдоострое оружие. Весьма вероятно, что ей менее всего хочется, чтобы мистер Годфри Нортон увидел ее, как и нашему клиенту, чтобы она попалась на глаза его принцессе. Вопрос теперь сводится к тому, где нам искать фотографию.

– Да, где?

– Крайне маловероятно, что она носит ее с собой. Слишком велика, чтобы незаметно спрятать ее в женском платье. Она знает, что король вполне способен подослать людей, чтобы ее схватили и обыскали. Ведь две такие попытки уже предпринимались. Значит, нам следует исходить из того, что с собой она ее не носит.

– Так где же она?

– У ее банкира или у ее поверенного. Такая двойная возможность не исключена. Но я склонен их обе отвергнуть. Женщины по натуре склонны к секретности и свои секреты предпочитают держать про себя. С какой стати ей передавать фотографию кому-то еще? На себя она может положиться, но как предвидеть, какое опосредствованное или политическое влияние может быть оказано на вышеупомянутых лиц. К тому же вспомните, что она решила использовать фотографию в ближайшие дни. Значит, фотография должна находиться у нее под рукой. То есть у нее дома.