Самые трудные дни - [2]
3. Военный совет поручил начальнику гарнизона — командиру 10-й дивизии НКВД полковнику А. А. Сараеву иметь в особо прочных домах гарнизоны войск или военизированных отрядов трудящихся с задачей оборонять дома и кварталы до последнего патрона, не боясь окружения.
4. Было категорически запрещено кому бы то ни было отходить с занимаемых позиций без ведома командующего или начальника штаба армии. Все переправочные средства были сосредоточены в распоряжении ее Военного совета.
5. Было решено Военному совету и штабу армии оставаться на правом берегу, в Сталинграде, и на левый берег или на острова ни в коем случае не уходить.
Эти решения Военного совета доводились до каждого бойца силами командного состава, политработников, коммунистов, комсомольцев и были правильно восприняты личным составом армии.
Не буду греха таить: почти в первый день мы столкнулись с тем, что один хороший командир не выдержал массированного обстрела противника и ушел с высоты 107,5, поближе к берегу Волги. Провинившийся был тут же вызван вместе со своими помощниками на командный пункт армии на Мамаев курган и там под адскую музыку фашистских мин, снарядов и бомб так «пропесочен», что запомнил на всю жизнь. Больше этот командир ни разу не делал попыток отойти без разрешения.
Все поняли, что об отступлении не надо думать. И поскольку на месте оставался Военный совет армии, и глядя на него и командиры дивизий, а на них равнялись командиры полков, то и все звенья командования, все штабы оставались на своих местах.
А когда солдаты убедились, что рядом с ними их командиры и руководящий состав армии, увидели, что командиры и политработники разделяют с бойцами смертельную опасность, несут те же окопные лишения, а в труднейшие моменты лежат с солдатами за пулеметами, бьют из винтовок или автоматов, то и приказы, и призывы командования становились действенными, и стойкость войск становилась непреодолимой для врага.
Каждый сталинградец понял, что на его город гитлеровцы нацелили главный удар и что каждый боец отвечает перед Родиной и народом за его оборону. Мы знали, что никто не хотел умирать, но мы знали также, что на нас идут отборные гитлеровские головорезы, от которых не жди пощады, и, только беспощадно уничтожая их, можно отстоять город и жизнь близких и свою жизнь, а если придется умереть, то «на миру и смерть красна».
Перед нами был выбор: победа Родины, свобода и жизнь или поражение, рабство народа и смерть. Само собой разумеется, что бойцы душой и разумом были за победу.
Призывы партии, приказы командования становились реальной силой, потому что их поняли и выполняли массы. Вот выписка из протокола собрания, проведенного в самые тяжелые дни обороны Сталинграда:
«Слушали: О поведении комсомольцев в бою.
Постановили: Лучше умереть в окопе, но не уходить с позором с занимаемой позиции. И не только самому не уйти, но и сделать так, чтобы не ушел и сосед.
Вопрос к докладчику: Существуют ли уважительные причины ухода с огневых позиций?
Ответ: Из всех уважительных причин только одна будет приниматься во внимание — смерть».
Это было не пустое обещание, а клятва, которую бойцы выполняли ценой своих жизней.
…Восемь фашистских танков атаковали советский танк КВ, которым командовал Хасан Ямбеков. Он принял неравный бой и подбил четыре вражеских танка. На помощь гитлеровцам подошло подкрепление, и танк Ямбекова был подожжен. Вражеские автоматчики окружили его и поджидали, когда советские танкисты откроют люки и вылезут из машины. Но советские воины не думали сдаваться. Дым и пламя проникали в боевое отделение, накалялась броня, но экипаж сражался, пока дежурный радист нашей танковой части не услышал в наушниках знакомый ему голос Ямбекова: «Прощайте, товарищи! Не забывайте нас!» В эфире зазвучали голоса танкистов, певших «Интернационал». Их было четверо: Хасан Ямбеков, механик-водитель Андрей Тарабанов, командир орудия Сергей Феденко и радист Василий Мушилов.
А вот выдержки из обращения бывалых бойцов-танкистов 133-й тяжелой танковой бригады, которой командовал Бубнов и где комиссаром был Калустов.
«Дорогие друзья! Родина приказала нам отстоять Сталинград, народ призывает нас жестоко и беспощадно мстить врагу за истоптанную русскую землю, за разрушенные города и села… Герои Царицынской эпопеи призывают нас невзирая на жертвы и лишения отстоять Сталинград. Это они — ветераны героической обороны Царицына пишут нам: „Не отдавайте врагу наш любимый город, бейтесь так, чтобы слава о вас гремела в веках“. И мы выполним этот наказ…»
Это было воззвание бойцов, идущих в атаку.
>Вручение гвардейского знамени 39-й гвардейской стрелковой дивизии.
Я никогда не забуду 14 сентября 1942 года. Для 62-й армии этот день был несчастливым и счастливым. В этот день гитлеровцы ворвались в Сталинград большими танковыми колоннами западнее вокзала. Они уже считали, что город ими захвачен. Фашисты выскакивали из машин, играли на губных гармошках, приплясывали, врывались в жилые кварталы с целью пограбить, поживиться тем, что еще уцелело от пожаров.
И здесь на них обрушились огнем и контратаками советские воины. «Непобедимость» фашистов растаяла как дым. Они шли на Сталинград после недавних успехов, под гипнозом своего всемогущества и гибли на наших глазах массами, как ошпаренные кипятком тараканы. Началось отрезвление гитлеровцев.
