Самые синие глаза - [36]

Чолли лег на спину, тяжело дыша. Во рту стоял вкус винограда, сосновые иглы шуршали в предвкушении дождя. Запах желанного ливня, сосны и виноград вскружили ему голову. Солнце зашло и утянуло за собой лучи света. Он повернул голову, чтобы посмотреть, где луна, и увидел за собой Дарлин. Она обняла ноги, соединив пальцы рук и положив голову на колени. Чолли видел ее штанишки и юные бедра.

— Нам надо возвращаться, — сказал он.

— Да, — она выпрямила ноги и начала завязывать бант. — Мама меня выпорет.

— Не выпорет.

— Она сказала, что выпорет, если я приду грязная.

— Ты не грязная.

— А ты посмотри, — она опустила руки и погладила то место на платье, где пятна винограда были заметнее всего.

Чолли пожалел ее — в этом была его вина. И тут он внезапно осознал, что тетя Джимми действительно умерла, поскольку даже не подумал о том, что могут выпороть и его. Его больше некому было пороть, кроме дяди О. В., а он тоже осиротел.

— Дай-ка мне, — сказал он. Он встал на колени лицом к ней и попытался завязать бант. Дарлин запустила руки под его открытую рубашку и погладила мокрую черную кожу. Когда он удивленно посмотрел на нее, она прекратила и засмеялась. Он улыбнулся и продолжал вязать бант. Она засунула руки обратно под рубашку.

— Погоди, — сказал он. — Дай мне завязать.

Она пощекотала его ребра кончиками пальцев. Он хихикнул и обхватил ребра руками. В эту секунду они оба оказались на вершине блаженства. Она шарила руками у него под одеждой. Он в свою очередь забрался к ней за шиворот, а потом и под платье. Когда его рука очутилась в ее штанишках, она вдруг перестала смеяться и настороженно взглянула на него. Чолли, испугавшись, уже был готов убрать руку, но она держала запястье так, что он не мог пошевелиться. Тогда он продолжил исследовать ее пальцами, а она поцеловала его в лицо и в рот. Чолли восхитили ее губы со вкусом винограда. Дарлин отпустила его голову, приподнялась и сняла трусы. После некоторого замешательства с пуговицами Чолли спустил свои штаны до колен. Их тела начинали обретать для него смысл, и все было не так сложно, как ему казалось раньше. Она немного стонала, но восторг, накапливающийся внутри, заставил его закрыть глаза и не обращать внимания на стоны, также как и на вздохи сосен у него над головой. И едва он почувствовал, что сейчас взорвется, Дарлин замерла и закричала. Он решил, что причинил ей боль, но когда посмотрел в ее лицо, то понял, что Дарлин смотрит на что-то за его плечом. Он отпрянул и обернулся.

Позади стояли двое белых. У одного в руке была спиртовая лампа, у другого — фонарик. Никакой ошибки быть не могло — это были белые, Чолли их чуял. Он вскочил, пытаясь одновременно удержаться на коленях, подняться на ноги и надеть штаны. У мужчин были ружья.

— Хи-хи-хи, — за смешками последовал долгий астматический кашель.

Другой осветил фонариком сперва Чолли, потом Дарлин.

— Давай, ниггер, продолжай, — сказал владелец фонарика.

— Сэр? — переспросил Чолли, пытаясь найти петлю для пуговицы.

— Я сказал, продолжай. И постарайся, ниггер, хорошенько постарайся.

Чолли некуда было прятать глаза. Они тайком скользили в поисках укрытия, пока тело его оставалось парализованным. Человек с фонариком опустил с плеча ружье, и Чолли услышал лязг металла. Он опустился на колени. Дарлин отвернулась от света лампы, глядя в окружающую темноту, глядя почти равнодушно, словно это не она принимала участие в разворачивающейся драме. С жестокостью, порожденной полной беспомощностью, он вздернул ей платье и спустил свои штаны и трусы.

— Хи-хи-хи-хи-и.

Когда Чолли начал изображать то, что проделывал с ней до этого, Дарлин закрыла лицо руками. Он не мог сделать все по-настоящему, мог только сыграть свою роль. Огонек фонаря освещал его зад.

— Хи-хи-хи-хи-и.

— Давай, негр, давай быстрее. Ты же ничего для нее не делаешь.

Чолли, двигаясь все быстрее, смотрел на Дарлин. Он ненавидел ее. Ему почти хотелось, чтобы у него получилось — тяжело, долго и больно, так он ее сейчас ненавидел. Луч фонарика прополз ему в кишки и превратил сладкий вкус винограда в гнилую вонючую желчь. Он смотрел на руки Дарлин, закрывающие лицо в свете луны и лампы. Они были похожи на детские.

— Хи-хи-хи-хи-и.

Залаяли собаки.

— Это они. Это они. Я знаю, что это старый Хони.

— Да, — ответил человек с лампой.

— Пошли, — фонарик отвернулся, и один их них засвистел Хони.

— Погоди, — сказала лампа. — Негр еще не кончил.

— Он кончит, когда придет время. Удачи, парень.

Они захрустели сосновыми иголками. Чолли слышал, как они свистят, а потом услышал и ответ собак — не вой, а радостный лай при встрече.

Чолли поднялся и молча застегнул брюки. Дарлин не двигалась. Чолли хотелось удавить ее, но вместо этого он коснулся ботинком ее ноги.

— Нам пора. Вставай.

С закрытыми глазами она пошарила вокруг в поисках нижнего белья, но не смогла его найти. Потом они вдвоем искали в лунном свете ее трусы. Когда она их обнаружила, ее движения были похожи на движения старой женщины. Они пошли прочь из леса, к дороге. Он — впереди, она плелась где-то сзади. Начался дождь. «Хорошо, — подумал Чолли, — это объяснит нашу одежду».