Самвел - [42]

Месроп снова взял письмо, врученное Вормиздухт Самвелу, и стал читать его.

В той же комнате на стене висел портрет Вачэ Мамиконяна. А под портретом висел меч этого героя. Закончив свою небольшую речь, Самвел с благоговением подошел к портрету, взял меч и, положив перед Сааком Партевом, сказал:

— Вот меч героя, бодрый дух которого царит теперь среди нас! — Он указал рукой на портрет. — Прошло всего сорок лет с того дня, когда в кровопролитном бою с персами пал этот герой и своей смертью поверг всю Армению в печаль. Из рода Мамиконянов не осталось никого, кто бы мог наследовать должность спарапета Армении. Все погибли в том же бою. Остался лишь сын покойного, Артавазд, который был еще ребенком. Тогда царь Хосров II и твой дед патриарх Вртанес взяли малыша Артавазда в царский дворец. Там находились армянские нахарары, там была и вся высшая знать Армении. Царь обнял малыша, а великий патриарх взял почетный знак спарапета, принадлежавший отцу Артавазда, и торжественно надел его на голову сына, взял меч, благословил и привязал к его поясу. Затем ребенка отдали на попечение ширакскому князю Аршавиру Камсаракану и Сюникскому князю Андовку, которые были зятьями Мамиконянов Они должны были заботиться о нем до совершеннолетия, когда Артавазд наследует должность спарапета. Вот этот меч лежит теперь перед тобой, Саак, тот меч, который некогда благословил твой дед! Тебе, как преемнику священного патриаршего престола, следует взять этот меч и вручить его Мушегу, моему двоюродному брату, и объявить его спарапетом Армении.

Это предложение тронуло всех. Благородный Партев не мог сдержать слез. То, что предлагал Самвел, было повторением событий, происходивших сорок лет тому назад. Вачэ Мамиконян был убит в бою против персов, и дед Саака — патриарх Вртанес — объявил спарапетом его несовершеннолетнего сына. Отец Мушега — спарапет Васак — был также убит персидским царем Шапухом. Но Мушег еще не знал об этом. Он считал, что отец его жив и находится в заключении вместе с царем. Сообщить ему о горестной смерти отца — значило повергнуть его сердце, и без того обремененное скорбью, в новую печаль. Именно это взволновало сердце Саака. Но он предпочел умолчать об этом. С глубоким чувством он взял меч и произнес следующие слова:

— Я счастлив, — сказал Партев, — что в торжественную минуту, когда решаются судьбы нашей родины, на мою долю выпала честь вручить тебе этот меч, Мушег. В нем — слава предков и гордость их достойных преемников. Да! Род Мамиконянов имеет право гордиться этим мечом, который всегда во времена испытаний, пережитых нашим отечеством, являлся их защитником. Во дни Трдата этот меч уничтожал храбрый род князей Слкуни, восставших против своего государя и перешедших на сторону врага. В дни Хосрова, сына Трдата, он разил наших извечных врагов — персов. В дни Тирана, сына Хосрова, он был обнажен против самого царя армянского, когда тот стал безжалостно уничтожать малолетних детей нахараров. В дни же нашего несчастного царя Аршака, сына Тирана, этот меч, Мушег, в руке твоего отца, не раз поражал многочисленное войско Шапуха. Меч оставался незапятнанным. Никогда ни измена, ни трусость не касались его. В этом величие Мамиконянов. Этот меч всегда, был беспристрастен как к чужим, так и к родным, Твой отец, Мушег, этим мечом зарубил своего брага Вардана, изменившего родине. Мужество, справедливость, защита униженных и скорбящих — вот высокий девиз этого, доблестного меча. Твой отец, Мушег, пал жертвой своей горячей любви к родине. После его гибели тебе, достойному сыну его, подобает носить этот меч и стать во главе армянских войск. Беда приближается. Скорбные стоны, угнетенной родины призывают тебя, Мушег, взяться за оружие, в котором родина найдет свое спасение. Ты так храбр и предан, что оправдаешь надежды родины.

С глубоким чувством грусти принял благородный юноша меч своих предков.

— Я считаю себя самым несчастным в нашем роду, беря в руки этот меч. Мои предки сражались этим мечом против чужеземцев, а я принужден поднять его на своих близких. Неприятельские войска ведет мой дядя.

Но, да будет благословенна воля всевышнего, да придаст он силу моей руке, и поможет мне этим мечом очистить наш славный род от позора, которым собирается его покрыть мой родич…

До этой минуты лицо Самвела сияло от радости, но, услышав последние слова, он помрачнел. Намеки Мушега относились к его отцу. Саак заметил волнение несчастного юноши и, обратившись к нему, спросил:

— Разве ты не сделал бы того же, что Мушег?

— Сделал бы и сделаю больше, — ответил Самвел с горечью.

— Итак, все решено, — сказал Саак, — теперь приступим к делу.

Благородный Партев окинул взором сообщников и продолжал:

— Самвел прав, мы должны действовать от имени армянской царицы и, по ее велению, двинуть нахараров и народ. Имея в виду, что это необходимо, я еще до своего приезда в Тарон повидался с царицею в Вагаршапате. Она более, чем мы все, горит желанием спасти Армению. Она дала нам право располагать всей царской казной, ее собственным имуществом и даже своими драгоценностями. Царица вручила мне свой перстень для наложения печати на приказах.