Самозванец по особому поручению - [104]

Дверной звонок задребезжал как раз в тот момент, когда мы с Ладой уютно устроились за накрытым столом прямо на кухне. Покосившись на аппетитное жаркое по-суздальски и отставив в сторону рюмку с прозрачным аперитивом, я вздохнул и, поднявшись из-за стола, пошел открывать дверь. Лада проводила меня взглядом загнанной лани и… дождавшись, пока я скроюсь за поворотом коридора, на цыпочках двинулась следом за мной. Смешная!

– Эдмунд Станиславич? Какая неожиданность… – Я кивнул стоящему на пороге тайному советнику и повел рукой, приглашая его войти. – Не стойте на пороге, проходите.

– Благодарю, Виталий Родионович. – Рейн-Виленский махнул рукой сопровождавшему его адъютанту, и тот, уже было собравшийся проскользнуть в дом следом за шефом, резко затормозил и замер на крыльце. Понятно. Беседа предполагается конфиденциальная.

Секретарь снял «котелок» и, бросив в него белоснежные перчатки, положил шляпу на консоль.

– Пройдемте в гостиную, Эдмунд Станиславич. – Я проводил своего визави в комнату и, предложив ему кресло, устроился на диване, напротив. После чего молча воззрился на гостя.

– Хм, понимаю ваше негодование, Виталий Родионович, но позвольте мне объясниться, – заговорил, наконец, Рейн-Виленский, поняв, что я не собираюсь начинать беседу первым.

– Внимательно вас слушаю, ваше высокопревосходительство.

– М-да. Ну что же… Итак, да… – Эдмунд Станиславич откашлялся. – Как вам несомненно известно, буквально несколько дней назад преставилась маркиза Эльза-Матильда Штауфен, дочь герцога Швабского… Насколько я знаю, вы были представлены ей?

– В Бреге. – Кивнул я.

– Да, конечно… Знаете, смерть в таком возрасте это всегда трагедия, но в данном случае положение отягчается тем, что не все… не все верят в ее естественность. Особенно, учитывая, что той же ночью скончались и двое ее доверенных лиц… и тоже естественной смертью. Если про угоревших пьяных можно так сказать. Впрочем, я не с того начал, – прервав самого себя, Рейн-Виленский на мгновение умолк и тут же заговорил снова: – Несколько лет назад, еще до начала румынской кампании, герцог обратил свое внимание на нефтяные поля Плоешти, что могли поставить ему необходимое сырье для производств в обход дома Варбургов, до сих пор являющихся монополистами в этой области. Им принадлежат разведанные месторождения в Шлезвиг-Голштейне, Италии и Галлийских Портах. Естественно, Варбурги не захотели терять монополию, а тут так удачно начались волнения среди румынских бояр. Торговый дом с удовольствием влез в эту свару, Гогенштауфен рассвирепел и, надавив на германского императора, довольно серьезно прищемил хвост своему датскому противнику. Те же, в ответ, сократили поставки нефти для его заводов. Герцог повез сырье из Баку… Война между Гогенштауфеном и домом Варбургов шла с переменным успехом до тех пор, пока не появились вы. Уж не знаю, какие такие планы герцог связывал с родом Старицких, но ваш выход на сцену заставил его форсировать события. В Засснице внезапно погибает некий Георг-Теодор Ольдер, владелец маленького банка, сотрудничавшего с домом Варбургов, следом за ним не выдерживает сердце у его супруги Марии, в девичестве Воротынской…

– Зачем вы рассказываете мне об этом, Эдмунд Станиславич? – не выдержал я.

– Потерпите, Виталий Родионович, потерпите. – Покачал головой тайный советник. – Дом Варбургов берет под свою опеку единственного сына Ольдеров… которого почему-то зовут отнюдь не на германский манер Романом Георгиевичем…

Услышав имя этого… кол-лобка, чтоб его, я вздрогнул.

– Вы поняли, да? Георг-Теодор Ольдер в юности, скорее всего, носил совсем другое имя и имел непосредственное отношение к «исчезнувшему» роду Старицких. Как выяснила недавно наша зарубежная стража, деньги на создание банка он заработал во время сорокалетней смуты на Балканах и уже оттуда переехал на север Германии. Так вот, Роман Георгиевич развивает бурную деятельность, вовсю вставляя палки в колеса Гогенштауфену. Он курирует снабжение партизанского движения в Румынии, догадываетесь, где именно? Бояре, лояльные герцогу, мрут как мухи, один за одним… пока… пока некто не сообщает Роману свет Георгиевичу о том, что в Варяжское море скоро должна выйти яхта, на борту которой будет находиться «самозванец». Тот бросает все и мчится на север. Дальнейшая его история вам известна.

– Допустим. Но я так и не понял, что именно вы от меня хотите, – заключил я.

– Скажите, вам ведь известно, кто именно направлял действия вашего «родственника»? – Прищурился Рейн-Виленский, уходя от ответа. Я усмехнулся.

– Разумеется.

– И кто?

– Эльза-Матильда, маркиза Штауфен. – Мой собеседник дернулся, словно пощечину схлопотал.

– Но… вы не ошибаетесь? – Рейн-Виленский буквально впился в меня взглядом.

– Нет. Маркиза старательно замазывала своего конфидента в криминале, но при этом не менее старательно ограждала его от реальных встреч с законом. Проще говоря, вытаскивала его из всех передряг.

– Доказательства? – железным тоном потребовал мой собеседник.

– Ну что вы, откуда им у меня взяться? – Я елико возможно искренне развел руками. – Впрочем… Вам же докладывали о людях, что подозреваются в смерти некоего Раздорина? Так вот, могу вас уверить, что именно они принесли мне приглашение маркизы на вечер в ее доме. И именно их я видел в камере по соседству с узилищем Романа Георгиевича, откуда он то ли бежал, то ли был похищен…