Самозванец - [20]

Чердак находился над четвертым этажом. Кто же мог ее увидеть на такой высоте!

Далтон цеплялся за самый высокий оконный выступ дома Уодзуэрта, злобно ухмыляясь и думая, что это как раз то, что ему нужно. Когда он вышел из состава «Королевской четверки», ему хотелось именно этого – острого ощущения настоящей жизни.

Вокруг него дремала тихая площадь, в домах светилось всего несколько окон, в пелене тумана казавшихся золотистыми прямоугольниками.

Далтон быстро передвигался вдоль выступа. В первый скат крыши был вставлен большой квадрат стеклянных панелей. Центральная панель открывалась, он заметил это сегодня днем с улицы, неторопливо прогуливаясь по площади.

Панель имела петли и фиксировалась шпингалетом, но изнутри она закрывалась обычным крюком. Далтон сунул одну руку в карман куртки, держась другой за влажный от тумана выступ, и это заставляло его сердце колотиться сильнее.

В этот момент Далтон мечтал о том, чтобы ему никогда больше не приходилось корпеть над каким-нибудь гроссбухом или решать какие-либо юридические вопросы.

Он закрыл глаза и на ощупь просунул плоское лезвие инструмента в узкую щель между створкой окна и рамой. Лезвие свободно прошло наверх, потом наткнулось на крючок.

Если ему повезет, крючок поднимется вверх и окно откроется. Если же крючок не поднимется, придется с риском для жизни спускаться по скользкой каменной стене.

Лезвие не входило дальше. Далтон слегка подвигал его сначала в одну, потом в другую сторону. Внезапно задвижка поддалась, и окно с легким скрипом распахнулось.

Глава 6

Как платье, Клара сбросила с себя собственное «я» и в очередной раз примерила личность Клары Розы.

Клара Роза, конечно, не стала настоящей Розой. Запуганная горничная мистера Уодзуэрта была слишком пугливой для выполнения задачи, стоявшей перед Кларой.

Ее Роза постоянно пребывала на грани дерзости, по крайней мере так казалось Кларе. Она честно и усердно работала, но преданности к своему хозяину испытывала не больше, чем любой наемный слуга. Она была проворной, но в то же время упрямой, то есть такой, какой сама Клара быть не осмеливалась. Ее Роза рассмеялась бы в лицо в ответ на требования Беатрис и строила бы гримасы за спиной Освальда, когда тот становился чересчур напыщенным.

Клара чувствовала, как дерзкая самоуверенность Розы просачивается в ее собственную плоть и кровь. Естественно, в присутствии других людей она должна была изображать жалкую боязливость настоящей Розы. Но та Роза никогда бы не осмелилась забираться в шкаф, чтобы подслушивать приватные разговоры хозяина, и уж никак не могла бы позволить себе столь свободное обращение с ящиками стола его светлости.

Только у Клары Розы хватало дерзости держать в кармане огрызок карандаша и обрывок бумаги, чтобы сделать быстрый набросок посетителя или геральдического герба на дверце кареты, хотя большинство знакомых мистера Уодзуэрта приезжали под покровом темноты в неприметных наемных экипажах.

Она быстро надела фартук и, по-прежнему в темноте склонившись над сундуком, стала на ощупь разыскивать чепец. Голова ее практически скрылась в сундуке, и Клара ничего не слышала, за исключением собственных торопливых движений.

Но пощипывание холодного ночного воздуха на шее – у нее было впечатление, что именно это ощущение она уже испытывала раньше, – заставило ее, прервав поиски, резко выпрямиться.

Там стоял человек, его силуэт виднелся в сумеречном свете, проникавшем через грязное чердачное окно.

В течение нескольких секунд она не могла его рассмотреть. Может, это была игра света, какая-то тень или отблеск, который ей почудился, как это уже не раз случалось в ее укромном чердачном убежище.

Но тень не исчезла, не превратилась в старую подставку для шляп или ее собственное отражение в старом потрескавшемся зеркале. Это был мужчина, очень крупный мужчина.

Пульс у Клары замер, потом участился. Она была одна. Никто не знал, что она на чердаке. И никто не услышит, если она закричит.

Силуэт мужчины медленно поворачивался то в одну, то в другую сторону. Он прислушивается, поняла Клара и затаила дыхание.

Она попыталась сделать шаг назад, но, упершись пятками сундук, испуганно остановилась. В этой тишине пустой деревянный сундук загрохотал бы как пушка.

Пустой сундук.

Клара, подняв юбки, занесла ногу над стенкой сундука. Если незнакомец не знает, что она здесь, если ей удастся спрягаться достаточно быстро…

Она осторожно ступила внутрь довольно объемного ящика и, не отрывая глаз от незнакомца, стоявшего всего в нескольких ярдах от нее, тихонько опустилась на дно. Дно было устлано старой шерстяной тряпкой, поэтому все это она пролетала абсолютно бесшумно.

Она давно сама смазала маслом петли сундука, поскольку нe хотела, чтобы ее присутствие на чердаке случайно обнаружил кто-нибудь из прислуги, когда предполагалось, что там такого не должно быть. И когда она медленно опустила крышку, старое кованое железо не издало ни звука.

Клара свернулась клубком на старом одеяле, достаточно чистом, хотя от него и пахло мышами. Она была довольно изящной, а сундук не маленьким, так что чувствовала она себя вполне комфортно.