Самоучитель танцев для лунатиков - [29]
– Он собирается нас ужином угостить?! А это еще что за формальности?
– А что плохого в ужине?
– Что в этом плохого для нас, ты имеешь в виду?
– Слушай, да я вообще в шоке от нашего разговора! Сначала пыталась его уломать не в бар идти, а просто кофе попить и вдруг говорю: «Ужин? Ты угощаешь? Отлично!»
– То есть ты хочешь сказать, что у нас с Садживом свидание? – покосилась на сестру Амина.
– Пусть даже не мечтает! Всему есть предел!
В «Хиллтопе» яблоку было некуда упасть – бар заполонили женщины с идеальными лицами. Все как одна выглядели словно фотографии из серии «После», что публикуются в разделе о макияже в глянцевых журналах. Правда, посетителей сильного пола больше интересовали дамы, производившие иное впечатление. Амина разгладила на себе платье персикового цвета из ее гардероба для свадеб, которое Димпл называла «Высокая мода от Кедбери».
– Твою мать! – прошептала Димпл, и Амина увидела длинную руку, махавшую им с противоположного конца бара, темные глаза и улыбку.
– Твою мать! – повторила Амина, подумав, что Саджив явно подрос, в отличие от его носа.
Сказать по правде, Саджив Рой вырос во всех отношениях, и через полчаса беседы за столом Амина удивленно переводила глаза с его сверкающих белизной зубов (все же немного выдававшихся вперед) на загорелые руки, сиявшие так, словно были сделаны из солнечных лучей. После окончания школы он превратился в настоящего красавца: обрамленные густыми ресницами глаза на удивление контрастировали с рубашкой. На нем были джинсы и тенниски, которые, очевидно, стоили дороже итальянских ботинок. От воротничка рубашки исходил аромат ветивера и сандала, Амина чувствовала его каждый раз, когда Саджив наклонялся к ней. Девушка ощущала странное возбуждение и подозрительность. Что же это за парень, если он пользуется одеколоном, собираясь на ужин с друзьями семьи? Да, совсем не так она представляла себе их встречу. Когда он сообщил, где живет (в нескольких кварталах от «Хиллтопа»), кем работает (программистом в сфере искусственного интеллекта), и подчеркнул, что ему нравится Сиэтл (все хорошо, вот только дождь идет постоянно), Амина тихо перешла в полусонное, пресыщенное состояние. Димпл же была на редкость в ударе: ее глаза, улыбка и даже вилка ярко вспыхивали, и она за три минуты умудрилась рассказать ему всю их жизнь.
– А какие работы ты выставляешь в галерее? – спросил Саджив.
Он недостаточно хорошо знал Димпл, чтобы заметить, как ее ноздри слегка затрепетали. Она ненавидела разговоры из серии «Искусство для чайников», но все-таки в шутку ответила:
– Мне нравится разное, но на самом деле «Джон Нимен» главным образом интересуется диалогом между авторами. Мы всегда выставляем двух фотографов одновременно, и я специально подбираю работы, которые выгодно подчеркивают друг друга. Получается в некотором роде разговор.
– А другие люди этот разговор понимают?
– Если им мозгов хватает!
Саджив откинулся на спинку дивана, положив на нее длинную руку. Когда он молчал, уголки его губ забавно кривились. Амина лениво подумала, что он, наверное, смог бы поднять Димпл одной рукой. К тому же он так посматривал на нее поверх бокала с пивом, что, должно быть, был не прочь попробовать.
– И кто у вас на очереди? Я его знаю?
– Знаешь, кто такой Чарльз Уайт? – спросила Димпл, накалывая на вилку ломтик помидора и безуспешно стараясь не выглядеть высокомерно.
– А, это парень, у которого все фотографии такие, будто он под кислотой да еще и кайф поломали? – рассмеялась Амина.
Ее двоюродная сестра раздраженно бросила вилку. Работы Чарльза Уайта произвели впечатление на них обеих, когда они еще учились в колледже. Его последняя работа – серия, снятая в приюте для женщин и опубликованная в журнале «Искусство Америки», – лежала у Амины рядом с кроватью уже несколько месяцев. В журнале была очень точная статья о мужском взгляде на женщин, куда менее интересная, чем сами фотографии: яркие цвета, странные перспективы превращали приют в Страну чудес, а его обитательниц – в современных Алис.
– Вообще-то, я считаю его работы выдающимися, – поправив салфетку на коленях, сказала Димпл.
– Ну конечно! Они абсолютно неподражаемы, – отозвался Саджив, запихивая в рот картошку фри. – И с кем же будет… э-э-э… вести диалог Чарльз Уайт?
– Пока не знаю. Был один вариант, но не получилось, – с явным напряжением ответила Димпл, приподняв плечи.
На самом деле она уже несколько недель пребывала в тихой панике, безуспешно пытаясь найти подходящего партнера.
– Похоже, это тупик! – с улыбкой наклонился к ней Саджив. – То есть ты не хочешь выставлять что-то из бытового жанра, да? Тогда фото Чарльза Уайта будут выглядеть наивными и даже жестокими. А если возьмешь что-нибудь слишком эзотерическое, то рискуешь устроить междусобойчик из двух сюрреалистов, понятных лишь немногим посвященным, так?
Посмотрев на Саджива, Амина только сейчас поняла, что тот неплохо разбирается в фотографии и, возможно, даже интересуется ею. На лице Димпл отразилась секундная растерянность. Прежде чем девушки успели что-то ответить, Саджив снова откинулся на спинку дивана и, махнув рукой в их сторону, продолжал:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.