Самоучитель олбанского - [83]

Но хорошо известны и примеры разрушения начальной границы текста. Самый простой — это выкладывание писателем произведения до его опубликования. Первым это сделал, если я не ошибаюсь, Стивен Кинг, американский писатель, но сделал он это с коммерческой целью, предложив читателю платить автору столько, сколько читатель захочет. А более частое явление — это выкладывание автором в собственном блоге отдельных глав с последующим обсуждением и возможной правкой в зависимости от читательских замечаний. В частности, так поступал фантаст Сергей Лукьяненко. В своем блоге он регулярно выкладывал свои произведения и отчасти модифицировал текст в зависимости от реплик читателей.

Иногда даже нельзя строго определить, какая именно из границ размывается. Это связано с тем, что один и тот же комментарий может уничтожать и начальную и конечную границы текста. Поясню, что я имею в виду. Писатель выкладывает произведение в интернете, получает определенную критику, и меняет что-то в своем произведении, и далее публикует уже новую версию на бумаге. Таким образом, комментарий в интернете, с одной стороны, предшествует бумажной версии романа, с другой — завершает версию в интернете. Так размывается начальная и конечная граница разных произведений — сетевого произведения и бумажного. И тем самым читатель, который участвует во всем этом процессе, воспринимает обе версии как художественное произведение и сам является участником создания второй версии. Вот это, пожалуй, сегодня одна из главных новаций в коммуникации автора с читателем — возможность не просто взаимодействия, но уничтожения границ текста, потому что непонятно, какую версию считать канонической. Текст, существовавший как, скажем, кирпич, ограниченный в пространстве и ограниченный во времени, сегодня размывается и расползается. Исчезают границы текста как отрезка в пространстве и во времени.

Здесь уместно провести аналогию с идеями Бенджамина Уорфа, одного из авторов гипотезы лингвистической относительности, который писал о противопоставлении времени в европейских языках и в языке хопи. Он, в частности, отметил следующее различие. В европейских языках для описания времени метафорически используются слова, которые описывают пространство. Со временем можно делать то же, что с пространством. Так, можно ограниченные с двух сторон отрезки называть существительными: минута, год, понедельник, обеденный перерыв, — можно их переставлять, располагать в определенной последовательности. В языке же хопи нет такой возможности.[132] А именно: событие не рассматривается как событие, ограниченное во времени. Время нельзя обозначить существительным и оперировать им как в европейских языках. В культуре хопи присутствует специальная роль глашатая, который объявляет о событии задолго до его наступления, кроме того, событие не заканчивается тем, что мы называем концом, поскольку у него есть следствия, то есть событие растекается во времени. И фактически это же происходит сегодня с текстом. Потому что вместо ограниченного во времени и пространстве текста мы имеем странное, не имеющее начала и конца явление. И это произошло в интернете.

В качестве заключения поищу аналогии в прошлом, то есть вернусь в эпоху до изобретения интернета. Есть ли в этом прошлом примеры подобного взаимодействия читателя и автора? Безусловно да. Ярким, но далеко не единственным примером, когда писатель под влиянием читательского мнения должен был оживить героя, является «случай Шерлока Холмса». Настоящая гибель Шерлока Холмса в схватке у Рейхенбахского водопада с профессором Мориарти впоследствии оказывается мнимой. Читатели повлияли на писателя, потребовав вернуть любимого героя, и размыли конечную границу эпопеи о Шерлоке Холмсе. Произведение вроде бы закончено, герой умер, но Артур Конан Дойл под влиянием общественности, как сказали бы в советское время, оживляет его, и произведение продолжается. Можно привести и другие подобные примеры. Но раньше это были очевидные девиации, связанные с детективной или приключенческой литературой, стремящейся к сериальности.

В этом месте сделаю одно общее замечание. Когда мы говорим о новых явлениях в интернете, в частности в сфере коммуникации, мы часто слышим контраргумент: какое же это новое, такое уже было. Действительно, практически для любого нового коммуникативного явления в интернете можно подобрать какую-то аналогию из прошлого, но, во-первых, любая аналогия условна, во-вторых, даже если речь идет о воспроизведении чего-то старого, то в интернете оно воспроизводится в совершенно других масштабах. Обычно речь идет о ранее имевших место отклонениях от нормальной коммуникации — изысках, специальных и необычных приемах, ставших сегодня обыденностью, почти нормой или просто нормой. В этом заключается принципиальное отличие между коммуникативными жанрами «до интернета» и «в интернете».

Именно поэтому можно говорить о размывании границ текста как о новом интернет-явлении. Оно осуществляется с помощью особого коммуникативного инструмента — коммента. А коммент, в свою очередь, следует считать новым и в то же время фундаментальным для интернета жанром.