Самоучитель олбанского - [55]
До 2010 года факт принадлежности сайта России и факт окончания его адреса на .ru были практически идентичны.[87] С конца 2010 года появился кириллический домен «.рф», также принадлежащий России и тем самым вошедший в рунет. Впрочем, мне интересно развитие значения этого слова, которое происходит независимо от существования других российских доменов. Важным критерием для отнесения к рунету все чаще становится не государственная или доменная принадлежность сайта, а его язык, то есть под рунетом понимается русскоязычная зона интернета. Сайт, таким образом, относится к рунету независимо от того, к какой стране он приписан и какими буквами заканчивается его адрес: .ru, .ua или .com. В результате значение слова оказывается не слишком формальным и строгим, что вполне соответствует его духу. Оно возникло как жаргонное словечко и, хотя и попало в словарь, полностью от лихой разговорности не избавилось. Так, в Википедии изобретение этого слова приписывается Раффи Асланбекову, писавшему сетевые обзоры под ником Великий Дядя в рамках проекта «Мысли Великого Дяди». Более того, считается, что впервые оно появилось в 1997 году во фразе:
Нет, это, конечно, не значит, что Дядя абстрагируется полностью и окончательно от самого факта существования РУНЕТа и замыкается в своем собственном, Дядьем, мире.
Боюсь, что в случае с первым употреблением мы имеем дело с легендой, не вполне достоверной. Ни в самой фразе, ни во всем тексте обзора нет даже намека на то, что РУНЕТ — это новое, только что придуманное слово. Оно никак не комментируется, напротив, используется так, как будто хорошо известно читателям. Впрочем, авторство Раффи Асланбекова подтверждается и другими источниками, например сетевым деятелем Андреем Травиным в интервью к юбилею рунета.
Уже после рунета по этой же модели появились и такие слова, как байнет (белорусский интернет), казнет (казахский или казахстанский интернет) и другие. Не слишком важно, но любопытно новообразование рунетка, используемое как часть ника: Марина Рунетка, Маша Рунетка.
Блог как благо
В 2010 году средства массовой информации были взбудоражены лингвистическими новостями. Неужели в словари русского языка ученые включат такие слова, как блог и гламур?! Как можно такое допустить?
Мне звонили из разных изданий и просили прокомментировать этот факт. Причем явно ждали от «уважаемого эксперта» разгромного комментария о полной недопустимости подобных действий. К разочарованию журналистов, я задавал встречный вопрос: «Как в принципе можно этого не допускать?»
В Национальном корпусе русского языка слово блог встречается с 2003 года, а гламур и вовсе с 1997-го. Показательна и статистика встречаемости этих слов в поисковых системах к 2010 году. Например, Гугл приводил следующие цифры: для блога — 387 млн, для гламура — 2 млн 150 тысяч. Для сравнения представлю статистику «респектабельных» слов русского языка: воробей — 993 тысячи, стопка — 508 тысяч, а любимая нами в детстве промокашка — и вовсе 43 тысячи 300.
Да, действительно, слово блог не воробей: вылетело — 387 миллионов раз — теперь уж точно не поймаешь.
Сколько же лет слово должно просуществовать в языке, чтобы общество перестало возражать против его включения в словарь? Как будто во включении в словарь реально употребляемых в сегодняшней речи слов есть нечто постыдное, как будто словарь — не фиксация современного языка, а священная книга, в которую следует включать только проверенные временем слова: не позднее XIX, а лучше — XVIII века.
Но речь даже не об этом. Забудем о гламуре — он ведь не имеет прямого отношения к интернету — и сосредоточимся на блоге. Чем это слово так неприятно русскому уху? Да, оно заимствовано из английского языка, где, кстати, появилось тоже недавно. В 1997 году один из первых блогеров (тогда этого слова, конечно, еще не существовало) по имени Джорн Баргер (Jorn Barger) придумал слово-чемодан (или слово-бумажник) weblog, состоящее из двух корней: web — «сеть» и log — «записывать, регистрировать информацию в вахтенном журнале». А дальше началась языковая игра. В 1999 году другой блогер, Питер Мерхолз (Peter Merholz), разглядел в этом слове два других корня. Иначе говоря, он предложил ставить границу между двумя корнями, составляющими сложное слово, в другом месте: не
