Самоубийство исключается. Смерть в аренду - [9]

– Возможно, текст не мой и я не имею к этому сообщению никакого отношения, – произнес Джордж таким голосом, что всем сразу стало ясно: имеет, причем самое непосредственное. – Но вот о чем я хотел вас спросить. Пристойно ли являться домой в таком виде, зная о столь трагическом событии?

Стефан предпочел ответить на этот вопрос, обратившись к матери.

– Видишь ли, мама, – сказал он, поворачиваясь к Элинор, – если разобраться, я добрался до Клостера вечером того самого дня, когда все это произошло. Там меня ждали проводники и Анна, и я предложил сразу же двинуться в путь. Полагаю, если бы мы дождались утра, то получили бы всю необходимую информацию. Так что это моя вина, хотя я и представить не мог, что все так обернется, и не ждал ничего подобного. Ведь не мог, правда, мама? Мы были оторваны от цивилизации целых три дня, и только когда добрались до Гуарды, где я нашел оставленную кем-то газету, то узнал о случившемся. У нас с сестрой оставалось в запасе немного времени, чтобы успеть на ближайший поезд до границы. Останавливаться же в Клостере, чтобы забрать багаж, значило бы потерять целый день.

– Я прекрасно понимаю тебя, дорогой. Налей себе и сестре немного шерри. Наверняка вы устали. Но я очень рада, что вы приехали, потому что сейчас мне как никогда нужна помощь.

Анна, взяв бокал с шерри, подошла к Мартину, который, как только невеста вошла в комнату, утратил вид бездомной собаки, оказавшейся среди холеных домашних псов. Стефан, следивший за перемещениями сестры, в очередной раз задался вопросом, что она нашла в этом коренастом рыжеволосом парне, страдавшем близорукостью.

– Я предложила Мартину разделить с нами обед, – заметила миссис Дикинсон, тактично давая понять окружающим, что Мартина теперь следует рассматривать как члена семьи. Она также намекнула Анне, чтобы та оставила парня в покое и занялась гостями, так как когда они уйдут, у нее еще будет возможность с ним наговориться.

«Да, эти похороны полностью развязывают Мартину руки, – подумал Стефан. – В отличие от отца, мать всегда питала к этому наглецу теплые чувства. Хотелось бы только знать, почему?»

Поразмыслив над этим, Стефан решил перемолвиться словом с тетушкой Люси, но так, чтобы их разговор не подслушал дядя Джордж. Но когда стал пробираться в ее сторону, его перехватил один из кузенов по имени Роберт. Последний объяснил, что в связи с его, Стефана, отсутствием он улаживал «юридическую сторону мероприятия» – кузен именно так выразился – и начал передавать старшему мужчине в семье многочисленные документы, объясняя на словах, что ему предстоит сделать в первую очередь, а что можно отложить на потом. Признаться, Стефана поразило количество бумаг и список наиболее срочных дел, поскольку раньше он не представлял, какими сложными с правовой и финансовой точки зрения являются смерть главы семьи и его захоронение, особенно в том случае, если смерть наступила неожиданно.

Отвязавшись наконец от кузена Роберта и отложив беседу с тетушкой Люси до лучших времен, Стефан приступил к исполнению обязанностей хозяина дома, передавая гостям бокалы с шерри и тарелки с бутербродами.

– Очень жаль, что вы не успели приехать на похороны, – произнесла ядовитым голосом кузина Мейбл, старая дева, когда он передал ей шерри. Судя по ее тону, она полагала, будто брат с сестрой сделали это намеренно.

Стефан хотел было повторить то, что рассказал матери, но передумал и произнес лишь несколько слов:

– Да, кузина Мейбл, в этом смысле нам здорово не повезло.

– Я-то как раз предлагала, чтобы церемонию отложили до вашего возвращения, но твоя мать ничего не хотела слушать. Полагаю, ты съездишь на кладбище в самое ближайшее время, не так ли?

– Да, кузина Мейбл. В самое ближайшее время.

– Главное, чтобы вердикт о расследовании не выбил тебя из колеи, – произнес дядя Эдвард, сочувственно пожимая ему руку и пробираясь к бокалам.

– Какой вердикт? Ничего об этом не знаю. В старой газете, которую мне удалось прочитать, об этом не говорилось ни слова.

– О самоубийстве, – сообщил дядя Джордж с мрачным сдержанным удовлетворением человека, которому в этом мире известно все, что скрыто от глаз обычного обывателя. – По причине неадекватного психического или умственного состояния. Вот уж никогда бы не подумал, что бедняга Леонард…

– Нет, нет и нет! – возразил Эдвард. – В данном случае речь идет о временном помутнении сознания. Улавливаете разницу, Джордж?

– Это одно и то же! А все эти диагнозы – обычная игра слов, и не более…

– Нет, Джордж, – перебил его Эдвард. – Не одно и то же. При этом на репутацию семьи не ляжет темное пятно. А это самое главное.

– Самоубийство?! – воскликнула подошедшая к ним Анна. – По-вашему, они и вправду считают, что отец покончил с собой?

– Находясь в состоянии временного помутнения сознания… – начал было дядя Эдвард нежнейшим тоном.

– Этого не может быть! Мама, Стефан, надеюсь, вы тоже в это не верите? Это… это настолько ужасно, что и словами не выразишь!

– Как я уже говорил, на репутации семьи это не отразится…

– Ты же не была на следствии, Анна, не так ли? – тихо сказала ее мать.

– Конечно, не была. Все, что я видела, – это небольшая заметка в «Таймс». Там что-то говорилось о передозировке снотворного, и мы со Стефаном поняли, что произошел какой-то ужасный несчастный случай, не так ли, Стефан? Вот я и спрашиваю вас: почему все считают это самоубийством? Лично меня никто не убедит, что отец…