Самоубийство Германской империи - [9]

Все, что Гитлер мог предпринимать и предпринимал против Англии, сводилось по-прежнему к косвенной, психологической войне. Он выбил из рук Англии «материковую шпагу» в лице Франции, захватив все побережье от Нордкапа до Пиренеи, и взял ее в морские клещи. Вермахт нагнал страху на Англию возможным вторжением («успокойтесь, он придет») и грозил стереть с лица земли английские города. Действительно, в течение всей зимы была исковеркана ночными бомбардировками жизнь жителей Лондона и других крупных городов. Теперь Гитлер надеялся, что Англия наконец поймет бесперспективность «навязанной» ему войны, потеряет всякое желание ее вести и согласится предоставить ему «свободу действий на Востоке». Это было все, чего хотел от Англии Гитлер.

Но так же как призванный запугать Англию пакт с Москвой привел к объявлению войны со стороны Англии, так и все его удары по этой стране имели для Гитлера обратный результат. Войну, которую Англия сначала воспринимала лишь как ошибочный, несчастный случай, почти как недоразумение, теперь она рассматривала как горькую необходимость, а Гитлера и гитлеровскую Германию как непримиримых врагов.

Выражением такого поворота взглядов и настроений, происшедшего после победы Германии над Норвегией, была замена Чемберлена Черчиллем, человеком, который «уже давно это предвидел», Только теперь объявлялась настоящая война, только теперь политические силы Англии были готовы поднять наконец брошенную Гитлером перчатку и направить свои усилия на достижение «победы любой ценой» (Черчилль). И только воздушная война сделала войну подлинно народным делом. То, что должно было заставить английские народные массы требовать мира, привело к их требованию о возмездии, и когда позже возмездие стало жестокой реальностью, они приветствовали ее с определенной ненавистью и удовлетворением.

1940 год казался большинству немцев тогда и считается до сих пор годом самых крупных успехов Гитлера. Фактически же это был год его первого поражения. Именно в этом году война с Англией стала настоящей войной. В конце года ее уже нельзя было избежать.

Сама по себе война с Англией не была еще, конечно, концом Германии. Последняя едва ли могла ее выиграть, но и едва ли могла проиграть. Однако эта война означала, что гитлеровская Германия ввязалась в ошибочную войну. Она вела отныне войну, в которой обе стороны ничего не могли выиграть и которая в лучшем случае после длительного и напрасного кровопролития могла закончиться изнурительным миром.

Но если эта война еще и не означала конца Германии, все же она была концом широко задуманной концепции Гитлера. План его захватнической войны против России отводил Англии место надежного друга Германии. Даже в этом варианте он был игрой ва-банк. Имея в лице Англии открытого врага, такая война становилась самоубийством. Если Германия, которая к концу 1940 года уже прочно завязла в войне с Англией, хотела выстоять с меньшими потерями, она должна была отказаться от всех своих дальнейших захватнических планов. Гитлер должен был даже примириться с мыслью, что он может постепенно попасть в определенную зависимость от своего нового партнера — Советского Союза.

Но именно эта мысль была для Гитлера невыносимой. Он ринулся вперед. Именно 1940 год, который связал его «ошибочной» войной, укрепил его, несмотря на это, а может быть именно из-за этого, в решении начать все же «правильную» войну.

Глава третья Война против России — «правильная» война

В 1940 и 1941 годах у Гитлера не было причин бояться Советского Союза или жаловаться на него. Пакт о ненападении, заключенный в августе 1939 года, функционировал удовлетворительно. Несмотря на отдельные трения, Советский Союз придерживался в отношении Германии исключительно оборонительной тактики и был вполне лоялен. Отношение СССР к Англии было более чем холодным. Значительные и осуществлявшиеся в срок поставки сырья и продовольствия с Востока делали Германию неуязвимой на случай блокады. Желание путем доброжелательного нейтралитета по отношению к Германии не дать втянуть себя в войну полностью отвечало также интересам и позиции Советского Союза. СССР был еще далек от завершения своей индустриализации, и от войны с Германией он не мог ожидать ничего хорошего, напротив — лишь опасаться самого худшего. И недаром в августе 1939 года, когда Россию сманивали обе стороны, она остановилась на Германии. И совершенно правильно писал генерал-майор Эрих Маркс, который 5 августа 1940 года по заданию Гитлера представил первую разработку генеральным штабом похода на Восток: «Русские не окажут нам дружеской услуги — они не нападут на нас».

И все же во второй половине 1940 года Гитлер принял решение напасть на Россию. Это решение, оказавшееся самоубийственным, производит совершенно необъяснимое впечатление. Как мог Гитлер, отягощенный войной с Англией (и угрозой войны с Америкой), начать без нужды еще войну с Россией? Именно он, который в качестве предпосылки войны с Россией всегда проповедовал партнерство с Англией? И все же в этих рассуждениях, в которых неизбежная война с Англией казалась Гитлеру теперь дополнительным аргументом для войны с Россией, есть определенная парадоксальная логика. Целесообразно со всем беспристрастием проследить ход мыслей Гитлера.