Самоубийство Германской империи - [20]

Это правительство тотчас же прекратит военные действия, отзовет германские войска на имперские границы и вступит в переговоры о мире, отказавшись от всяких завоеваний. Так оно добьется мира и возвратит Германию в среду равноправных народов. Только оно создаст для германского народа возможность свободного волеизъявления в условиях мира и суверенного разрешения вопроса о государственном устройстве».

Это была антипрограмма на «unconditional surrender» [3]^. Она свидетельствовала о готовности России к переговорам о мире с теми силами в Германии, которые сотрудничали в Национальном комитете: коммунистами и военными, которые, как утверждалось в манифесте, «еще год назад считали бы невозможным такое сотрудничество». Было ясно (в манифесте об этом говорилось совершенно недвусмысленно), что не коммунистам, а военным предназначалась «решающая роль». Русские были реалистами. Комитет работал под черно-бело-красными знаменами.

Таким образом, еще в 1943 году Советский Союз открыто говорил о мире с Германией, которая избавилась бы от Гитлера, о мире, который оставил бы неприкосновенными существование и суверенитет Германской империи. Очевидно, что и в июле 1943 года, когда военная победа русских, даже без «второго фронта», была лишь вопросом времени, скорый мир с Германией без Гитлера был для них по-прежнему приемлемее достигнутой в результате неисчислимых человеческих жертв полной победы, которая неизбежно столкнула бы их непосредственно с англичанами и американцами и которая таила в себе новые возможности конфликтов.

Между тем Манифест Национального комитета не нашел отклика в Германии. И тогда в октябре, после трех месяцев напрасного ожидания, русские присоединились на конференции министров иностранных дел в Москве к требованию об «unconditional surrender». Месяц спустя главы правительств трех держав твердо договорились в Тегеране о высадке западных войск во Франции. Длительный кризис в стане союзников был тем самым окончательно снят.

Ничто так отчетливо не свидетельствовало о своеобразной внутренней слабости казавшейся внешне такой сильной Германской империи, как плачевно кончившийся отказ от этого последнего шанса на спасение. Поучительно сравнение с Италией. Она спасла в том же июле 1943 года своё государственное существование с помощью того, что могло бы, возможно, еще позволить и Германии спасти свое существование как государства: путем своевременной смены правительства, которая лишила бы власти диктатора и придала стране возможность выступать на международных переговорах. Италия тоже была фашистским государством, но она, как показали события в июле 1943 года, была еще государством. Она имела все институты: монархию, фашистский Большой совет, армию, которые в момент наивысшего кризиса в вопросе о существовании придали ей необходимую внутреннюю функциональную способность.

Как ни странно это звучит, в свое последнее десятилетие Германская империя прекратила в строгом смысле слова свое существование как государство. На заключительном этапе ее конституционный правопорядок был больше похож на банду, чем на государство, а Гитлер был больше боссом гангстеров, нежели главой государства или правительства.

Смена правительства, слабая или запоздалая попытка осуществить которую была предпринята через год, 20 июля 1944 года, была возможна в Германской империи лишь с помощью убийства.

После того как кризис в союзе великих держав улегся, началась координация союзнической стратегии и было достигнуто единство Америки, Англии и СССР в вопросе о цели войны в форме безоговорочной капитуляции, Германия потеряла осенью 1943 года последний шанс выйти из войны как суверенное государство и хозяин своей собственной судьбы. Полгода спустя, в июле 1944 года, три события положили начало финалу: англо-американский прорыв в Нормандии и русский — на Центральном фронте сухопутных войск, которые приближали превосходящие армии союзников с Запада и Востока к границам Германии; неудача покушения Штауфенберга, которая дала Гитлеру возможность продолжить войну до «последней минуты».

Для Германии это было, конечно, несчастье, а для Гитлера — успех. Ведь лишь такой финал войны, который происходил на территории Германии и нанес ужасный ущерб стране, создавал наконец ситуацию, на которую начиная с декабря 1941 года была направлена вся стратегия Гитлера. Именно в это время, когда Германия уже погрузилась в пучину тотального поражения, он ожидал столкновения западных держав и русских на немецкой земле, которого, как он надеялся, ему удалось достичь, втянув в войну Америку, и от которого он ожидал воскресения уже погибшей Германии и наконец, осуществления своей сокровенной и постоянной концепции: покорения СССР в союзе с Западом.

Глава шестая Финал

Последние пять месяцев второй мировой войны причинили Германии больше страданий и принесли ей больше страха, чем все предыдущие пять лет. При этом все ужасы заключительной фазы войны воспринимались немцами, которым пришлось их пережить, как совершенно бессмысленные, поскольку тотальное поражение было очевидным для всех уже с января 1945 года.