Самосожжение - [8]

Как раз такая сцена и была. Экран телевизора «Сони», стоящего в номере «Гранд-отеля», засветился моментально, и Гей не успел написать ни строчки.

Это был артиллерийский дуэт.

Именно так сказал бы Гошка, вернее, написал бы из армии, применяя к гражданской жизни военные термины.

Гей сразу понял, что этот Адам был уже не тот незаконный Адам, то есть любовник, хахаль, который участвовал в сцене полового акта в начале фильма, а вполне законный Адам, то есть муж Евы.

Поэтому они выясняли свои отношения довольно грубо, будто новобранцы, как написал бы Гошка.

Точнее, Адам вел дознание, как сказалась на их отношениях перемена цвета волос у Евы.

— Когда я впервые встретил тебя, ты была блондинкой, — взволнованно говорил этот законный Адам, интуитивно чувствуя, что вокруг него творится полное беззаконие. — Я отчетливо помню, что полюбил блондинку! А теперь ты стала фиолетовой! И все почему? Да потому, что Эндэа сказал однажды, что тебе пошел бы фиолетовый цвет волос. Я сам, своими ушами слышал! — сорвался Адам на фальцет.

— Какая чепуха! — снисходительно сказала Ева, накручивая волосы на бигуди, похожие на портативные реактивные установки. — Стала бы я из-за мужчины перекрашиваться…

Ева была, судя по всему, убежденной феминисткой, достигнувшей многого на поприще эмансипации женщин.

А Эндэа, как нетрудно понять, был Незаменимый Друг Адама, то есть друг всей его семьи. Этого незаменимого друга так и звали. Сокращенно. Для удобства произношения. И вот этот самый Эндэа и был тот незаконный Адам, который участвовал в сцене полового акта — не как статист, разумеется, а как главное действующее лицо.

— Интересно получается! — кипятился законный Адам. — Я тебе говорю: «Не люблю крашеных, просто терпеть не могу!» — но ты как ни в чем не бывало изменяешь свой цвет волос. Будто нарочно. При этом заявляешь, что я разлюбил тебя.

— Господи, ну при чем здесь волосы?! — патетически воскликнула Ева, блеснув бигуди, будто выстреливая в Адама из своих портативных реактивных установок.

— Да? — не поверил ей Адам. — А если я пойду сейчас в парикмахерскую и постригусь наголо, обреюсь под Тараса Бульбу, что ты мне скажешь?

— Ничего.

— И сбрею усы!

— Ради бога.

— Но ты же говорила, что с усами я тебе нравлюсь больше… — совсем упал он духом.

— Я тебе этого не говорила. Ты меня с кем-то путаешь.

Потрясенный Адам некоторое время молчал, но открывал и закрывал рот, как после контузии, а затем, признав свое поражение, предпринял последнюю попытку вернуть себе если и не высоту в квадрате Супружества, как сказал бы Гошка, то хотя бы маленький окопчик под этой высотой, где можно было бы отсидеться до нового штурма.

— Хорошо, — сказал Адам как бы смиренно, — представь себе такую ситуацию… Сейчас вот я тоже наведу марафет, — он сделал рукой замысловатое движение, которое должно было имитировать подготовку Евы к тайному рандеву, — и уеду этак денька на два к Бобу Растиньянцу, на взморье, там у него вилла, корт, бассейн… он давно меня зовет, хочет отыграться в теннис… Естественно, компания соберется, конец недели, уик-энд, гёрлс, у него всегда, говорят, навалом девочек… выпивка, танцульки, то-се… и как тебе это понравится?

Он замер, полагая, что Ева сражена теперь наповал.

Наконец-то одумается!

Представит себе хоть раз, что творится с ним, ее законным Адамом.

И пусть не упадет ему в ноги — он противник такого средневекового ритуала! — но ласково попросит прощения за то… за что же именно?

Адам готов был проявить известную деликатность… достаточно и того, если Ева просто-напросто скажет ему, что теперь они снова будут вместе повсюду, как прежде.

Ева накинула на голову косынку, будто накрыла чехлом свои портативные реактивные установки.

Это был долгожданный мир!

И Ева сказала великодушно:

— Пожалуйста! Можешь ехать на взморье к Бобу Растиньянцу. И вообще куда угодно. — И тут, презрительно глянув на Адама, она поняла, что переборщила. — Конечно, если ты будешь себя вести точно так же, как и я… — добавила она снисходительно. — То есть безупречно!

И Адаму, кажется, плохо стало.

Как и всякому тяжелораненому.

И режиссер, тоже великодушно, сделал затемнение кадра, посредине которого были рыбьи, навыкате, глаза Адама.

Но если быть исторически точным, сказал себе Гей, то ВСЕ НАЧАЛОСЬ с безумной идеи одного маньяка, шизофреника, параноика, ну и так далее.

Впрочем, современная история знала множество маньяков, шизофреников, параноиков, ну и так далее.

Март 1948 года. США. Правительство Трумэна — президента, отдавшего приказ об атомной бомбардировке Японии. Меморандум № 7 Совета национальной безопасности:

Разгром сил мирового коммунизма, руководимого Советами, имеет жизненно важное значение для безопасности Соединенных Штатов.

Соединенные Штаты уже в конце 1945 года имели 196 атомных бомб. 196 Хиросим!.. Советский Союз в это время еще не сделал свою атомную бомбу.

3 сентября 1949 года. Советский Союз провел испытание атомного оружия.

31 января 1950 года. США, Заявление президента Трумэна:

Я предписал Комиссии по атомной энергии продолжать работу над всеми видами атомного оружия, включая водородное.

1 ноября 1952 года. Атолл Эниветок в Тихом океане. США осуществили испытание водородного устройства.