Самородок в чулке - [12]

– А если на этом главном деле убьют? – перебил Швед. – Короче, вот что, рассудительный ты наш, делаем дело, каждый получает свое, и там кто что хочет, тот то и делает. Например, я готов на что угодно, сколько бы денег у меня ни было. А эти кулацкие потомки просто прогуляют некую сумму и тоже будут в деле.

– В натуре, – кивнул Шар. – Что за базар туфтовый?…

– Так, – Дмитрий посмотрел на часы, – расход. Не забудьте проверить трассу и наметить место. Джип и четверо вооруженных бра… – Осекшись, он кашлянул. – Ну, бродяг с пушками.

«Братков, ты хотел сказать, – мысленно усмехнулся Швед. – Значит, что-то из общака или кому-то грев хороший едет. А мне без разницы…» Он покачал головой.

– Ты чего, – покосился на него Шар, – башкой мотаешь?

– Да что-то в ухе стрельнуло, – ответил Швед.

– Машину надо для проезда брать не паленую, – предупредил Интеллигент. – И…

– Ты кого учишь?! – недовольно оборвал его Маркин.

– А ты почему такой грустный? – спросил Швед Виталия.

– Мать в больнице, – вздохнул тот. – И все боится, что я во что-то вляпаюсь. Чувствует, что ли…

– А тут как раз по телевизору показывают тех, кого мы сделали. Но трупа там два, водитель тоже…

– Значит, ты его уж слишком приложил, – насмешливо посмотрел на Шведа Маркин. – Жаль бедолагу.

– Жаль, – хмуро согласился Швед.

– Твою мать, – щелкнув взведенным курком нагана, процедил Степан, – кого такого настойчивого принесло? – Он осторожно вышел в прихожую.

– Вам кого? – послышался вопрос брата.

– Николая Зорина, – ответил хрипловатый мужской голос.

– Где-то я слышал этого хриплого, – нахмурился Степан.

– Значит, это ты, сучий потрох, – произнесли за дверью, и послышался вскрик Николая. – Слушай сюда, стервятник, альфонс недоделанный, я тебя, козленыша, кастрирую, если ты еще раз к Вике подойдешь. Все понял, хрен хорьковый?

– Хрен хорьковый? – усмехнулся Степан. – Медвежатник! – Он открыл дверь. – Привет, таежный бродяга!

Держа прижатого к стене Николая за горло, Афанасий Петрович обернулся.

– Зоркий? – удивленно пробормотал он. – Пиленый и рубленый лес. – Он отпустил Николая. – Жив, бродяга!

Мужчины обнялись. Николай откашливаясь, присел.

– Ты, сучонок, – Степан схватил брата за шиворот, – а ну-ка в норку! Я что-то не въехал, эта чува кто тебе?

– Внучка, – вздохнул Петрович.

– Внучка? – удивился Степан. – Вообще ни хрена не понимаю. Тебе примерно пятьдесят два, а этой шкуре…

– Вике семнадцать, – перебил его Петрович. – Дочери тридцать четыре. Пелагее, когда она родила дочь, шестнадцать было, а мне семнадцать. Мы все ранние.

– Заныривай, Медвежатник, а то тут соседи суки. – Петрович вошел. – А ты давай за водярой дуй. – Степан сунул деньги младшему. – «Путинку» бери, пару пузырьков. А вообще-то цепляй пять. Пивка побольше и закусон приличный. И в темпе. А мы пока вспомним годы лихие. Ты в столицу-то зачем прикатил? Хотя что это я?… Выходит, доченька твоя из новых русских? Я тут навел справки и понял, что не след бабу обижать. Этот сучонок решил за счет ее дочери к бабкам ее подобраться. Я ему попробовал втолковать, что так мужики не поступают, но сейчас их только дубиной убедить можно. Что, блин, за порода пошла!… Ну а ты-то чем занимаешься? Живешь чем?

– Да в тайге в основном. Охотой живу, со старателями иногда. Когда я освободился, домой вернулся, дочь уже в первый класс пошла. И я зарок себе дал – с законом больше никаких шуток. Да и тогда просто поддатый крепко был. А тут эти милиционеры, едрена корень, и тоже под мухой. Ну и всыпал я им. Двоих в больницу увезли, а тот, который мне в ляжку пулю ввалил, успел удрать. Я видел его. Вышибли его из органов. В общем, все, я в ментовку больше не попадал. А ты, похоже, все тем же занимаешься? – кивнул он на правую руку Степана.

Тот сунул револьвер под подушку на диване.

– Да я вот отпуск себе устроил и решил у брата отдохнуть, – сказал Степан. – Ему старики наши квартиру оставили. Я срок тянул, когда они померли. Я старше Коляна на двадцать два года. Парень ни рыба ни мясо – ни украсть, ни покараулить, альфонс хренов. Убил бы сучонка! Скорее всего так и будет. Тут за базаром пику в него кинул. Ништяк в последний момент рука дрогнула и в косяк нож всадил. Уезжать надо, но тут дела тоже есть.

– Криминал?

– А что же еще? Пора бы и подвязывать, полтинник отметил. А если по новой на нары, там и крякну.

– А ты что, киллером, что ли, стал?

– Нет, конечно. Просто должок старый получить хочу. Вот и жду, пока нарисуется эта сука.

– Я его знаю?

– Даже если бы знал, не сказал бы я тебе. А то вдруг он курковаться стал бы, а я бы на тебя подумал. Должок старый за ним, и получу я с него за все.

– Видно, серьезно он тебя достал.

– Очень серьезно.

В комнату вошел Николай с большой сумкой и двумя пакетами в руках.

– Фуу, – выдохнул он, – еле допер.

– Короче, вот что, братишка, – сказал Степан, – чтоб об этом больше не базарить. К девке ты ни на полшага. Усек?

– Да, – кивнул брат.

– Давай посуду неси и чем закусывать.

– Я консервов взял и колбасы с ветчиной, – сказал Николай.

– Так не в ШИЗО мы, чтоб пальцами жрать, – усмехнулся Степан.

– Я позвоню своим и скажу, что на ночь у приятеля останусь. – Петрович достал сотовый. – Черт, – буркнул он, – надо нажать, чтоб имя высветилось, а потом на какую-то хреновину. А вот куда сначала, забыл.