Самородок - [30]

Сергей Гаврилович подчеркивал особую культуру, которая всегда была присуща Федорову.

В любых обстоятельствах он не позволял себе приходить на завод с какими-либо недочетами во внешнем виде. Даже в ту тревожную ночь, когда на пулеметном случился пожар, Федоров, прибежав одним из первых, был в белоснежной сорочке, с тщательно выбритым лицом. Неизменные внешняя аккуратность и собранность руководителя оказывали благотворное влияние на подчиненных. Он никогда никому не делал замечаний, но благодаря его личному примеру постепенно перевелись «бородачи» даже среди рабочих, они стали стесняться попадаться ему на глаза в рваных или грязных спецовках. Возможно, тут сказывалось не только воспитание Федорова, а еще и его убеждение, что обязательной собранности в тонком оружейном деле должна предшествовать аккуратность во внешнем облике людей.

На заводе ни один инженер, мастер или рабочий никогда не слышал от Владимира Григорьевича грубого слова. Со всеми он был ровен, в каком бы настроении ни находился. Вместе с тем Федоров ни с кем не говорил на «ты». Даже Дегтярева, с которым он дружил более 40 лет, Федоров называл только по имени и отчеству.

Еще в 1906 году в мастерской ружейного полигона офицерской стрелковой школы в Ораниенбауме они вместе трудились над осуществлением первых конструкторских идей Федорова. И с тех пор не расставались вплоть до 1931 года, до отъезда Владимира Григорьевича из Коврова. Но их тесная связь не прекратилась вплоть до смерти Дегтярева в 1949 году. Федорову он помог довести идею автомата до логического завершения. Дегтярев же не забывал, что именно благодаря Федорову вырос в конструктора-оружейника, ощущая постоянную помощь и поддержку даже и после того, как Владимир Григорьевич перебрался в Москву.

Симонов отметил и другую сторону характера Федорова, сделавшего его любимцем рабочих. У технического руководителя завода при всей его занятости не было определенных часов приема, как у другого начальства. К нему с любыми вопросами можно было подойти запросто в рабочий кабинет или во время обхода завода. Он неизменно внимательно и уважительно выслушивал каждого и, если выполнение просьбы было в его силах, всегда помогал.

Однако особую симпатию Владимир Григорьевич проявлял к молодым рабочим, тянувшимся к знаниям. К ним он был откровенно неравнодушен. На любой их вопрос он всегда старался дать обстоятельный ответ и не успокаивался, пока не чувствовал, что его поняли. При этом Федоров оперировал доступными пониманию рабочего терминами, иллюстрируя подчас свои пояснения простейшими карандашными набросками, сделанными тут же на вырванном из блокнота листе.

Нередко такие ответы на вопросы рабочих превращались в настоящие лекции. Станочники приостанавливали работу, окружали его и слушали. Нервничал мастер, у которого подчас горел план. Но и ему передавалось убеждение Федорова, что только теоретически образованный рабочий может действовать с полной отдачей. Мастер словно бы забывал о своей тревоге и присоединялся к слушателям. Впрочем, после каждой такой импровизированной лекции рабочие трудились с особым старанием и со своим дневным заданием все равно справлялись.

Сергей Гаврилович вспомнил, как Федоров ревностно следил за каждым его шагом, когда он начал разрабатывать ручной пулемет. Ведь именно тогда он нуждался в наибольшей поддержке — много было технических сложностей. Федоров помог Симонову увидеть недостатки в первом крупном изобретении, оценить удачные находки. Впрочем, столь же ревностно он следил за успехами и других начинающих конструкторов из рабочих: Шпагина, Горюнова.

Начав работу по изучению и обобщению истории и опыта создания стрелкового оружия еще в начале века, Федоров потом почти на 25 лет был от нее отвлечен практической деятельностью. Наукой удавалось заниматься урывками.

Лишь в 1931 году, когда в созданном им конструкторском бюро была налажена разработка автоматического оружия, Федорова отозвали в столицу и предложили целиком переключиться на научную работу.

Получив доступ к изучению архивных материалов Главного артиллерийского управления и Исторического артиллерийского музея, он заново пересматривает свой труд «Вооружение русской армии за ХХ столетие». В результате напряженной работы, на которую ушло около четырех лет, ему удалось создать первую в нашей стране историю огнестрельного вооружения — от «кремневок» до новейшего автоматического.

Этот труд, получивший название «Эволюция стрелкового оружия», был издан в двух томах в 1939 году и заслужил самую высокую оценку специалистов. Почти одновременно Федоров заканчивает и издает трехтомную историко-мемориальную работу «Оружейное дело на грани двух эпох», в которой описывает развитие огнестрельного оружия с начала ХХ века до современности.

Федоров горячо любил Родину. С тревогой он читал сообщения о развязанной фашистами на западе войне и чувствовал, что коричневая чума неминуемо направит свои захватнические устремления на нашу страну. Чем же он, старый оружейник, может помочь отчизне в надвигавшейся смертельной опасности?

Ответом на подобные тревожные думы явилась небольшая книга «История винтовки», написанная Федоровым и изданная массовым тиражом за год до того, как на западных границах нашей страны раздались первые выстрелы Великой Отечественной. Книга была проникнута заботой о том, чтобы наши воины хорошо знали устройство наиболее массового вида индивидуального оружия, могли им эффективно пользоваться в любой обстановке.