Самопознание Дзено - [152]

Ада проводила меня до дверей и заверила, что непременно пришлет ко мне Гуидо: он поблагодарит меня, но воспользоваться моей добротой откажется. Она заявила это с такой решимостью, что я вздрогнул. Мне показалось, что это твердое решение частично бьет и по мне. Нет! В этот момент она меня не любила. Моя доброта была слишком велика. Она придавила тех, на кого пала, и ничего нет удивительного в том, что облагодетельствованные запротестовали. Идя в контору, я попытался стряхнуть неприятное чувство, вызванное поведением Ады, напомнив себе, что эту жертву я приносил Гуидо и никому другому. При чем тут была Ада? И я дал себе слово объяснить это Аде при первом удобном случае.

Я пошел в контору только потому, что не хотел мучиться потом угрызениями совести из-за того, что еще раз соврал. Никаких дел у меня там не было. В тот день с самого утра моросил мелкий, настырный дождичек, который заметно охладил дыхание и без того робкой весны. Я был всего в двух шагах от дома, в то время как для того, чтобы добраться до конторы, мне предстоял куда более длинный путь, и это было не очень-то приятно. Но я считал, что должен быть на уровне взятых мною обязательств.

Некоторое время спустя туда пришел Гуидо и отослал Лучано, чтобы остаться со мной наедине. У него был тот растерзанный вид, который, должно быть, помогал ему в сражениях с женой и который был мне так хорошо знаком. Судя по всему, недавно он много кричал и плакал.

Он спросил, что я думаю о планах его жены и тещи, которые, насколько он знал, были мне уже известны. Я заколебался. Мне не хотелось сообщать ему своего мнения, которое не могло совпасть с мнением женщин, но с другой стороны, я знал, что если встану на их точку зрения, Гуидо устроит мне сцену. А потом это было бы слишком уж неприятно — предстать перед ним колеблющимся, когда речь идет о помощи: в конце концов, мы же договорились с Адой, что решение должно принадлежать не мне, а Гуидо. Я сказал, что нужно все хорошенько взвесить, обдумать, послушать, что скажут другие люди. Я не настолько сведущ в коммерции, чтобы давать ему советы в таком важном деле. И, желая выиграть время, спросил, не хочет ли он, чтобы я посоветовался с Оливи.

Этого было достаточно, чтобы он взорвался.

— Этот идиот! — заорал он. — Прошу тебя, оставь ты меня в покое со своим Оливи!

И хотя я вовсе не был склонен горячиться и защищать Оливи, моего спокойствия оказалось недостаточно для того, чтобы успокоить Гуидо. Сложившаяся ситуация во всем походила на вчерашнюю, только теперь кричал он, а молчать приходилось мне. Это все вопрос настроения. Сегодня я был в замешательстве, которое меня сковывало.

Но он решительно требовал, чтобы я высказал свое мнение. Осененный внезапным вдохновением, которое, я считаю, было ниспослано мне богом, я заговорил, и говорил так хорошо, что если бы мои слова возымели хоть какое-нибудь действие, катастрофы, которая вскоре последовала, можно было бы избежать. Я сказал, что за это время я разделил его проблему на два вопроса: вопрос о ликвидации пятнадцатого числа и вопрос о ликвидации в конце месяца. В сущности, пятнадцатого требовалось заплатить не такую уж большую сумму, и сейчас он должен заставить женщин примириться с этой относительно небольшой тратой. А потом у нас еще останется время, чтобы придумать что-нибудь и со второй ликвидацией.

Гуидо прервал меня вопросом:

— Ада сказала, что деньги уже у тебя в кармане. Они у тебя с собой?

Я покраснел. Но сразу же придумал еще одну ложь, которая меня спасла:

— Так как твои не захотели взять эти деньги, я только что положил их в банк. Но мы можем взять их оттуда, когда пожелаем, хоть завтра же утром.

Тут он упрекнул меня за то, что я переменил мнение. Разве не я днем раньше заявил, что не желаю ждать второй ликвидации для того, чтобы привести дела в порядок? И здесь его одолел такой приступ гнева, что он без сил повалился на диван. Он вышвырнет из конторы и Нилини и всех прочих маклеров, которые вовлекли его в игру. О господи! Играя, он, конечно же, учитывал возможность разорения, но оказаться в зависимости от ничего не смысливших женщин — этого он предвидеть не мог!

Я пожал ему руку и, если бы он позволил, обнял бы его. Только того я и хотел, чтобы он пришел наконец к этому решению. Никакой игры, и каждодневный будничный труд.

В этом наше будущее и его независимость. Теперь речь шла только о том, чтобы пережить этот короткий неприятный период, а потом все станет легко и просто.

Подавленный, но немного успокоившийся, он вскоре ушел. Даже он при всей своей слабости проникся твердым решением.

— Пойду снова к Аде! — пробормотал он, улыбнувшись горькой, но исполненной решимости улыбкой.

Я проводил его до дверей и охотно проводил бы и до самого дома, если бы его не ждал экипаж.

Но Гуидо преследовала Немезида. Полчаса спустя после его ухода я подумал, что с моей стороны было бы благоразумно пойти к нему домой и побыть e ним. Не то чтобы я считал, что он подвергается там какой-либо опасности, просто я был теперь целиком на его стороне и мог бы ему помочь, убеждая Аду и синьору Мальфенти прийти ему на помощь. Банкротство на бирже — это мне совсем не нравилось, а между тем растраченная сумма, если ее поделить между нами четырьмя, хоть и была не так уж мала, однако никого из нас не разоряла.