Самопознание Дзено - [111]

И когда с прояснившейся наконец душой я совершенно случайно очутился на одной из весьма экзотических улиц нашего города и сильно накрашенная женщина сделала мне знак, я без всяких колебаний пошел за нею следом.

К завтраку я опоздал, но был с Аугустой так нежен, что она быстро смягчилась. Я только не мог заставить себя поцеловать дочь и несколько часов не ел. Таким грязным я себя чувствовал! Я не стал притворяться больным, как делал в тех случаях, когда мне нужно было скрыть какой-нибудь грех и смягчить угрызения совести. И у меня не было чувства, что мне будет легче, если я возьму на себя какое-нибудь обязательство, — и в первый раз я этого не сделал. Понадобилось много часов, прежде чем я вернулся к обычному ритму, увлекающему меня из мрачного настоящего в сияющее будущее.

Аугуста заметила во мне что-то необычное. Она засмеялась:

— С тобой не соскучишься! Ты каждый день другой.

О да! Та женщина с окраины действительно ни на кого не была похожа, а я носил ее в себе.

Остаток дня и вечер я провел с Аугустой. Она была перегружена делами, а я без дела слонялся следом за ней. Мне казалось, что меня, неподвижного и вялого, несет поток, поток чистой воды — добропорядочная жизнь моего дома.

И я отдался этому потоку, который меня нес, но не мог смыть приставшую ко мне грязь. Наоборот! Он только ее подчеркивал!

Естественно, что за долгую ночь, которая за этим последовала, я пришел к мысли о необходимости новых обязательств. Самым твердым было первое. Я достану оружие и покончу с собой, едва поймаю себя на том, что собираюсь направиться в тот квартал города. Это обязательство меня успокоило, и мне полегчало.

Лежа в постели, я ни разу не застонал, больше того — я изображал ровное дыхание спящего. Потом я вернулся к старинной идее смыть с себя грех, во всем признавшись жене: точно так, как это было в тот раз, когда я собирался изменить ей с Карлой. Но нынешнее признание было бы гораздо более трудным — и не из-за тяжести проступка, а из-за сложных обстоятельств, результатом которых он явился. Перед лицом судьи, какого я обрел бы в лице жены, я должен был бы представить смягчающие вину обстоятельства, а это стало бы возможным только в том случае, если бы я рассказал, как внезапно и как жестоко была прервана моя связь с Карлой.

Но тогда мне пришлось бы признаться и в этой, уже устаревшей измене. Она была невиннее последней, но для жены, вероятно, куда обиднее.

Постепенно себя исследуя, я приходил ко все более и более благоразумным обязательствам. Я подумал, что сумею избежать повторения последней ошибки, если поспешу завести новую связь, подобную той, которую я потерял и которая была мне, по-видимому, совершенно необходима. Но, с другой стороны, новая женщина меня тоже пугала. Тысячи опасностей подстерегали на этом пути меня и мою маленькую семью. Во всем мире я не найду больше другой Карлы, и самыми горькими слезами я оплакал ее, такую нежную и добрую, что она пыталась даже полюбить любимую мною женщину, и если из этого ничего не вышло, то только потому, что я подсунул ей другую, да еще ту, которую совсем не любил!

VII. История одного торгового товарищества

Это сам Гуидо пожелал, чтобы я работал с ним в основанной им торговой фирме, Я, хотя и очень хотел принять в ней участие, никогда ему об этом не говорил. Само собой разумеется, что при моем полном безделье предложение работать вместе с приятелем было весьма соблазнительным. И дело не только в этом. В ту пору я еще не потерял надежды сделаться в один прекрасный день выдающимся коммерсантом, и мне казалось, что я достигну большего, если буду учить этому делу Гуидо, чем если буду сам учиться у Оливи. На свете есть множество людей, которые в состоянии что-либо воспринять, только слушая себя самих, — во всяком случае, у других они ничему научиться не могут.

Были у меня и другие причины желать объединиться с Гуидо. Мне хотелось быть ему полезным. Прежде всего, я хорошо к нему относился, и как бы ни старался он выглядеть человеком сильным и самоуверенным, мне он всегда казался беззащитным и нуждающимся в поддержке, которую я от всего сердца готов был ему предложить. Кроме того, совершенно искренно, а отнюдь не только для отвода глаз Аугусты, я считал, что чем крепче я подружусь с Гуидо, тем более очевидным станет мое безразличие к Аде.

Так что одного слова Гуидо оказалось достаточным, чтобы я поступил в полное его распоряжение, и это слово не было произнесено раньше только потому, что он, видя мое равнодушие к торговым делам моей собственной фирмы, никак не мог предположить, что я настолько склонен к занятиям коммерцией.

В один прекрасный день он сказал:

— Я окончил Высшее коммерческое училище, но, признаюсь, не уверен, сумею ли я отладить все детали, гарантирующие нормальное функционирование торговой фирмы. Хорошо еще, что коммерсант сам может ничего не знать: понадобится составить баланс — он зовет бухгалтера, захочет выяснить юридическую сторону дела — приглашает юриста, а счета у него ведет счетовод. Но как-то жалко с самого начала доверять свои счета постороннему!

Это был первый ясный намек на его намерение пригласить меня к себе. В сущности, вся моя счетоводческая практика сводилась к тем нескольким месяцам, в течение которых я вел гроссбух для Оливи, но зато не было никаких сомнений в том, что я единственный не посторонний Гуидо счетовод.