Самолет без нее - [11]

Утром вся Франция узнала поразительную новость и содрогнулась. Над судьбой сироты рыдали в каждом доме. Тем же утром заметку из «Эст» перепечатали все газеты, ее цитировали все теле- и радиостанции. Может, вы помните? Вся страна погрузилась в глубокий траур…

Неясным оставалось только одно. «Эст репюбликен» поместил снимок чудом спасшейся девочки, но не сообщил ее имени. Сделать это в два часа ночи не представлялось возможным — следовало связаться с отделением «Эр Франс» в Стамбуле. Наверное, именно так рассуждал главный редактор, сказавший себе, что, в конце концов, не так уж и важно, как зовут ребенка. Конечно, если бы на первой полосе газеты под фотографией голубоглазой малютки было напечатано ее имя, эмоциональное воздействие на читателей было бы еще сильнее, но… «Чудесное спасение в Мон-Террибль» — тоже звучало неплохо. Плюс сохранялась часть тайны, а значит, будет о чем писать завтра.

Или послезавтра.

Ну и вот.

Имя и фамилия девочки пока оставались неизвестными. И я потратил восемнадцать лет жизни, чтобы их узнать.

5

2 октября 1998 г., 9.10.

Истеричный взрыв хохота, раздавшийся за столом, где теснились пять студентов, вывел Марка из себя. Парни передавали друг другу какие-то фотографии — должно быть, с последней вечеринки. Такие снимки потом обычно хранят долгие годы, припрятав в укромном местечке, чтобы время от времени разглядывать со смешанным чувством стыда и гордости. Марк плохо знал этих ребят; вроде бы они входили в самую крупную студенческую ассоциацию, занимавшуюся организацией внеучебных мероприятий. Университетский кооператив, ксерокопирование лекций и материалов к экзаменам и прочее в том же духе. Вырученные средства как раз и шли на финансирование подобных вечеринок.

Марк поднял глаза.

Если часы не врут, 9.11.

Мариам, демонстративно отвернувшись от него, болтала с девушкой, с головы до ног, включая выглядывавшие из-под низкого пояса юбки трусы, одетой в черное, — вылитая Мортиша Аддамс.

Марк вздохнул и перевернул страницу тетради.

«Ничего не поделаешь».

Дневник Кредюля Гран-Дюка.

Ну вот. Именно тогда и зародилась тайна Мон-Террибль. Может, вы даже кое-что об этом помните? Хотя поначалу все шло как обычно. Осиротевшего младенца, найденного молодым пожарным, поместили в детское отделение больницы Бельфор-Монбельяра, приставив к нему целую армию врачей.

Я восстановил последовательность событий с точностью хронометра, но избавлю вас от ознакомления с показаниями свидетелей, занявшими долгие часы. Думаю, краткого пересказа будет достаточно, тем более что звучит он весьма поучительно.

Леонс де Карвиль узнал обе новости сразу — и о крушении самолета, и о чудом спасшемся ребенке, — из шестичасовых выпусков последних известий по радио. Леонс де Карвиль всегда вставал рано. Одним телефонным звонком он отменил все запланированные на этот день дела, хотя его деловой график был расписан по минутам, и на частном самолете вылетел в Монбельяр. Леонс де Карвиль, которому тогда было пятьдесят пять лет, принадлежал к сотне крупнейших во Франции промышленников. Инженер по образованию, он сколотил состояние прокладкой трубопроводов по всему миру. Фирма де Карвиля выступала субподрядчиком ведущих транснациональных нефтяных и газовых компаний. Своих выдающихся успехов он добился не потому, что при прокладке нефте- и газопроводов использовал какие-то особенные инновационные технологии, а потому, что умел работать в самых опасных и труднодоступных районах планеты: его фирма тянула линии трубопроводов под водой, под горными массивами, на сейсмически активных территориях и так далее. По-настоящему фирма расцвела в шестидесятые, когда предложила революционный метод прокладки нефтепроводов в зонах вечной мерзлоты, благодаря чему даже в разгар холодной войны могла спокойно заниматься экспортом углеводородов из Сибири и с Аляски…

Шагая белыми лабиринтами больницы Бельфор-Монбельяра, Леонс де Карвиль хранил на лице выражение спокойного достоинства, немало впечатлившее медицинский персонал, измученный натиском любопытных журналистов.

— Следуйте за мной, — сказала ему замотанная медсестра.

— Где она?

— В отделении для грудничков. Не волнуйтесь. С ней все в порядке.

— Кто ее лечащий врач?

Медсестра удивилась, но после короткого колебания ответила:

— Доктор… Доктор Моранж. Ее привезли ночью, в его дежурство.

Во взгляде Леонса де Карвиля появился инквизиторский блеск. Но медсестра не стала дожидаться новых вопросов.

— Вам повезло, месье де Карвиль. Это один из лучших наших специалистов. Он еще здесь. Вы можете сами с ним поговорить.

У Леонса де Карвиля дернулся уголок рта. Это могло означать все что угодно: и самодовольство, и настороженность. Он решительным шагом последовал за медсестрой. Больничный персонал прижимался к стенам коридоров, пропуская его.

Прошлой ночью промышленник потерял в трагедии на горе Мон-Террибль единственного сына и невестку. Именно он, признанный успешный бизнесмен, двумя годами раньше настоял, чтобы руководство турецким филиалом фирмы Карвиля взял на себя его сын. Назначение никого не удивило: все и так знали, что молодой Александр де Карвиль просто обречен стать наследником отца во главе компании. Передачу властных полномочий планировалось осуществить постепенно. Александр отправился в Турцию набираться опыта, а заодно проверить на практике, чего стоят его дипломы — первый, полученный в Политехническом университете, и второй — на факультете политологии в университете Сьянс-По. Ему предстояло научиться работать в условиях меняющейся политической конъюнктуры, когда после правления милитаристского режима в Турции пришли к власти демократы… Ставка в этой игре была чрезвычайно высока — пожалуй, компания Карвилей еще никогда не играла столь по-крупному. Речь шла о заключении контракта сроком не на одно десятилетие. Александр де Карвиль вместе с семьей перебрался в Турцию, где вел переговоры о прокладке нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан — второго по протяженности в мире (около двух тысяч километров), призванного соединить побережье Каспийского моря со Средиземноморским. Более тысячи километров нефтепровода предполагалось проложить по территории Турции, дотянув нитку до расположенного на юго-восточном побережье Средиземного моря, недалеко от сирийской границы, небольшого портового города Джейхан, где Александр де Карвиль с семьей устроил себе летнюю резиденцию. Переговоры обещали быть долгими. Действительно, прошло уже два года, а они все еще топтались на месте. Александр большую часть года жил в Турции — вместе с женой Вероникой и дочерью Мальвиной, которой тогда было шесть лет (два из них она провела в Турции). Забеременев вторым ребенком, Вероника отказалась от визитов во Францию. Она отличалась хрупким здоровьем, и врачи категорически не советовали ей совершать длительные путешествия, а летать самолетами просто-напросто запретили. Впрочем, роды прошли нормально. Маму поместили в крупнейший частный роддом Стамбула, в районе Бакыркёй, и маленькая Мальвина вскоре смогла с нежностью обнять свою новорожденную сестренку Лизу-Розу. Леонс де Карвиль и его супруга Матильда, остававшиеся во Франции, получили красивую открытку и немного нечеткую фотографию внучки. Никакой спешки не было, и семейную встречу назначили на Рождество 1980 года. Мальвину де Карвиль отправили во Францию на неделю раньше, в первый день школьных каникул. Александр, Вероника и малютка Лиза-Роза должны были последовать за ней 23 декабря, вечерним самолетом «Стамбул — Париж». Карвили вовсю готовились к празднику. Отмечать Рождество решили в загородной резиденции Курвэ, на берегу Марны. В честь сестрички Мальвина — прелестная темноволосая девочка шести лет, не хуже генерала командовавшая армией как турецких, так и французских слуг, — велела украсить бело-розовыми бантами холл и переходы загородного дома, включая монументальную лестницу вишневого дерева, не говоря уже о детской.