Самое Тихое Время Города - [43]

Она сидела за столом у окна, спиной к свету, потому Игорь не сразу узнал ее.

– Какие проблемы? – осведомилась психологиня густым, низким голосом.

– Проблемы… – проблеял Игорь. – В смысле…

– Та-ак. Вот что, молодой человек… – Тон ее действительно превращал Игоря в зеленого юнца, хотя сама-то она была лет на пять его моложе. – Сейчас вы мне будете рассказывать все как на духу. Константин мне позвонил. Итак, – она встала, – какие у вас… проблемы? Излагайте.

И Игорь вздохнул и начал излагать.

У психологини Елены Прекрасной тоже, как оказалось, была своя теория.

– Понимаете ли, Игорь, – чуть нахмурившись и качая рукой, говорила она. – Да, там больше пациентов нет? Вроде по записи больше никого. Нет? Отлично. – Она потерла руки. – Представьте себе, что, положим, существует такое место, пространство, где наши идеи, мечты становятся, скажем так, материальными? Просто предположите, что такое быть может.

– Ну?

– «Ну», – передразнила Елена. – «Солярис» читали? Как он, этот самый Солярис, воплощал самые заветные мечты людей? Хари помните? Предположим, что вы, мечтая… о ком-то, создали вашу Хари. И она явилась к вам на маячок вашего жгучего желания встретиться с этим… кем-то. И ваша Хари желает существовать. Быть. Жить. И поддерживаете ее существование только вы, она держится за вас.

– Но почему она… такая?

– Какая?

Игорь задумался, поджав губы.

– Та Хари была… как бы это… хорошей, что ли. Не высасывала. А меня высасывают. – Он поднял взгляд, нахмурился. – Она не такая, как я представлял себе… ту… женщину. Она совсем наоборот.

Психологиня хмуро посмотрела на него. Пожевала губами.

– Я не знаю, – сказала она, помолчав.

– И что мне теперь делать с ней и прочими тварями?

Елена Прекрасная задумалась. Дернула плечом.

– Будем следить. И охранять вас.

– Что?

– Вы ценный подопытный кролик, – усмехнулась Стенина. – А уж как и кто вас будет охранять – вам знать пока не надо.

– А потом?

– Потом будет потом.

Игорь понял, что на этом обсуждение закончено и обжалованию не подлежит.

Они еще некоторое время пообсуждали нормальность ненормальности и поспорили о той степени, когда ненормальность из нормальной становится паранормальной, и Игорь, глянув на часы, стал прощаться. Он достал визитку.

– Будем отслеживать ваше состояние, – сказала Елена. – Звоните ежедневно, а лучше заведите дневничок-глюковничок, и в пятницу через неделю я вас жду. Успокойтесь, не здесь, а у Константина. Как что-то экстренное – звонить немедленно! – Она протянула ему свою визитку.

Только на улице Игорь осознал, что с него ни Константин Евграфович, ни Елена Стенина, она же Елена Прекрасная, не взяли ни копейки.

Когда дверь за Игорем затворилась, психологиня глубоко вздохнула и рванула с места в боковой кабинетик – подразумевалось, что это смотровая-операционная. Но там, под высоким потолком, была подвешена большая боксерская груша. Стенина замерла на мгновение, затем с диким воплем вмазала с разворота левой ногой по груше. Еще раз. Еще. Руками, ногами. Наконец, спустив накипевшее и издав финальный дикий вопль, она снова вздохнула, одернула халатик и решительно вышла в приемный кабинет. Села за стол. Затем достала мобильник.

Выбравшись из последнего автобуса на улице Ивана Сусанина, психологиня поднялась к себе в однокомнатную квартиру на третьем этаже. С чувством облегчения заперла за собой дверь и рухнула на табурет в прихожей.

– Ой денек, – выдохнула она.

На уютной кухне Елена включила музыку, погурманствовала чем бог послал – а ведь неплохо послал, да и готовить она любила и умела. Потом, мурлыкая себе под нос и покачивая бедрами в такт музыке, Елена Прекрасная отправилась в ванную, откуда выбралась этак через час, и пошла сушить волосы. Еще через некоторое время, окутанная облаком розового махрового халата, дама пошла в прихожую и, деловито закурив, подтащила за гофрированную шею к зеркалу покорный старый пылесос «Ракета». А затем, уперев руки в боки, уставилась на свое отражение и стала ждать. Через некоторое время отражение стало неуловимо меняться. В зеркале стояла та же дама, но уже в черных обтягивающих кожаных брюках и туго зашнурованной на груди черной кожаной безрукавке с глубоким вырезом. Полную шею обвила серебряная змейка, хвостик ее спрятался в ложбинке между грудей. На руках тускло заблестели стальные вороненые наручи, кисти обтянули черные перчатки, выше локтей зазмеились серебряные браслеты. Лоб перехватил черный ремешок с пронзительно горящим зеленым камнем. Тяжелые пряди на голове пошли волной, словно змеи зашевелились. Психологиня удовлетворенно хмыкнула, залихватски затушила сигарету о высокий ботфорт, покачала крутыми кожаными бедрами и, схватив за шкирку пылесос, шагнула в зеркало.

По Ту Сторону стояла осенняя ночь. Иссиня-белая полная лунища неподвижно пялилась с небес, окутанная размытым серебристым ореолом. Тишина была невероятная. Серо-стальной пылесос безмолвно летел над темными лесами, задумчиво блестящими озерами и медленными молчаливыми реками, над струящимися туманами, медленно вытягивающими по ложбинам прозрачные щупальца. Уже пала роса. Пахло прелыми листьями и увядающей травой. И кругом только темные волны-леса и холмов. Ни огонька. Ни звука – только крик ночной птицы да шепот ветра в ушах.