Самое сильное заклятье - [42]

– Во Флоренцию? Святые небеса, зачем?

– Надо встретиться с твоими генералами, Асинаром и Гриппой, возвращающимися из Далмации. Если перехватить их прежде, чем они доберутся до Равенны и переговорят с Виттигисом, надеюсь, нам удастся вернуть твой трон.

Теодохад вздохнул.

– Что ж, тогда едем. Но как ты узнал, что Асинар и Гриппа направляются домой?

– Это моя маленькая личная тайна, господин. Перед отрядом в две тысячи воинов я поставил задачу отбить у врага Неаполь. Город удерживает генерал Геродиан с жалкими тремя сотнями солдат, так что, полагаю, особых проблем не будет.

Теодохад прищурил свои водянистые глазки.

– Да, ты воистину человек действия, Мартинус. Когда гнусный узурпатор Виттигис попадет в мои руки… А-а-а! Клянусь, я объявлю конкурс на самую изощренную пытку, а если понадобится, пошлю за специалистом в Константинополь!

Пэдуэй, у которого были на Виттигиса свои виды, сменил тему разговора:

– У меня есть для тебя приятный сюрприз. Запасы денежного довольствия византийцев.

Глаза Теодохада вспыхнули.

– Они мои, разумеется, великолепнейший Мартинус, все верно.

– Мне пришлось выплатить из них жалованье солдатам и обеспечить насущные нужды армии, но остальное послужит приятным дополнением к королевской казне. Буду ждать тебя дома, господин.

Пэдуэй не упомянул, что около половины оставшегося он реквизировал и поместил у Томасуса. Все равно закон о праве собственности юридически еще не оформлен, а совесть его не мучила – вряд ли он распорядится деньгами хуже, чем Теодохад. «Я становлюсь настоящим мошенником», – не без гордости подумал Мартин, подъезжая к дому Корнелия Анция.

Красноречивый сенатор оказался в банях, и навстречу гостю вышла Доротея. Пэдуэй вынужден был признать, что ему приятно, красуясь на великолепном коне, рассказывать о своих успехах одной из самых обворожительных девушек Рима.

– Знаешь, Мартинус, – сказала она, – отец поначалу вел себя глупо, с брезгливостью относился к твоему занятию. Однако после всех твоих свершений это дело прошлое. Конечно, он не в восторге от правления готов, но уж лучше Теодохад, который, в конце концов, человек ученый, чем этот дикарь Виттигис.

– Приятно слышать. Я ценю доброе расположение твоего отца.

– Сейчас повсюду только о тебе и говорят. Тебя называют «Загадочный Мартинус».

– Знаю. Смешно, правда?

– Да. Ты никогда не казался мне особенно загадочным.

– Превосходно. Значит, ты не боишься меня?

– Ни капли. Если ты заключил сделку с Сатаной, как намекают некоторые, то, я уверена, на невыгодных для него условиях.

Они рассмеялись. Потом Доротея добавила:

– Пора обедать. Может, останешься? Отца нет, но он вот-вот вернется.

– Извини, сейчас никак не могу. Завтра мы выступаем в поход.

Отъезжая от дома Анция, Пэдуэй думал: «Если мое мнение о целесообразности брака когда-нибудь переменится, я знаю, где искать невесту. Она привлекательна, умна, по здешним меркам, прекрасно образована…»

Пэдуэй предпринял еще одну попытку переубедить Велизария, однако результатов это не принесло. Зато он нанял пятьсот кирасиров в качестве личной охраны. На несколько недель денег хватит, а там видно будет.

Поход во Флоренцию никак нельзя было назвать приятным. Всю дорогу лил дождь, временами переходящий в мокрый снег. Из-за спешки Пэдуэй взял с собой только конницу. В Городе Цветов он отправил офицеров покупать теплую одежду для солдат, а сам пошел проверять, как идет его дело. На первый взгляд, все было в порядке, но Фритарик заявил:

– Я им не доверяю, хозяин. Уверен, что управляющий и Георгий Манандрос воруют, хотя доказать ничего не могу. Мне не понять этих чертовых записей. Дай им волю, и они украдут все. Что нас тогда ждет – безымянные могилы?

– Посмотрим, – сказал Пэдуэй. Он вызвал казначея, Проклуса Проклуса, и велел принести бухгалтерские книги. Проклус чуть замешкался, но книги принес, и Пэдуэй углубился в цифры, а потом вдруг громко захохотал.

– В чем… в чем дело, господин? – спросил Проклус.

– В чем дело, несчастный глупец?! Неужели ты не понимаешь, что система двойного учета раскрывает все твои мошенничества? Смотри: тридцать солидов в прошлом месяце, девять солидов с мелочью в этом… С таким же успехом ты мог бы каждый раз оставлять расписку в краже!

– Что… что со мной будет?

– Вообще-то тебя надо высечь и посадить в тюрьму. И уж безусловно, к твоим услугам больше не прибегать. Однако мне жаль твою семью. А главное, некогда готовить нового бухгалтера. Так что я ограничусь тем, что буду вычитать треть твоей месячной зарплаты, пока не покрою весь долг.

– О, спасибо, спасибо, добрейший господин! Но чтобы было по справедливости – часть выплат должен взять на себя Георгий Манандрос. Он…

– Лжец! – завопил редактор.

– Сам ты лжец! Я могу доказать. Вот, десятого ноября, один солид. А одиннадцатого Георгий появляется в красивых башмаках и с браслетом. Я знаю, где он их купил!..

– Ну, Джордж? – грозно произнес Пэдуэй.

В конце концов Манандрос признался, хотя и продолжал настаивать, что просто брал взаймы до зарплаты. Пришлось обоих строго предупредить.

Когда Пэдуэй уезжал, к нему подошел Фритарик.

– Возьми меня с собой, блистательный Мартинус. Во Флоренции такая смертная тоска! Я уже накопил достаточно, чтобы выкупить мой любимый меч с каменьями, и если ты позволишь…