Sамки - [23]

* * *

Через месяц в районе Дмитровского шоссе работало уже около десяти групп аварийщиков – у Перстня во всем был имперский размах. Тем более что от желающих поработать на трассе не было отбоя. Это поначалу приводили друзей-приятелей или даже посторонних.

Доходило до того, что прямо после аварии приглашали. Скажем, выберут какого-нибудь зайца прямо на трассе, начинают работу, а заяц выворачивается, уходит, едет дальше. Видно, что водила-ас. Такого старались не оставлять, догоняли. А дальше, как обычно – по схеме. По касательной подставляли крыло, тормозили. «Ты нам тачку помял, чехли две штуки баксов!» Если упирался, вызывали гаишников – своих, конечно. Те, знамо дело: виноват, плати. А через неделю заявлялись к зайцу домой, возвращали деньги и приглашали на работу. Обычно отказов не было…

И неудивительно. Этот промысел был не просто прибыльным, это была золотоносная река. В среднем на одну рабочую машину в день приходилась как минимум одна ситуация с доходом в тысячу долларов. В год выходило около миллиона бакинских. Это только Перстню, с учетом проплаты гаишников, операторов, диспетчеров, жестянщиков. И текущего ремонта машин: мастерство аварийщика в том, что его машина получает лишь незначительные царапины. Сильно помятое крыло или оторванный бампер – это уже брак в работе. Машина идет в ремонт, а это потеря времени и упущенная прибыль.

Но еще больший брак – слишком серьезный контакт с автомобилем жертвы. Бывали случаи, когда автомобиль, вращаясь, ударялся о бетонный барьер и, отрекошетив, врезался в другие машины. В результате появлялись настоящие потерпевшие, и тут уже требовались откупные – аварийщиков приходилось вызволять из милиции.

Бизнес был жесток, так же как и любой другой, родившийся в эти революционные годы. Голодные молодые волки собрались в стаю. И жили они по волчьим законам. Но народ все равно стремился попасть в коллектив. Ведь заработать на аварии на первый взгляд довольно просто. Достаточно правильно выбрать жертву и спровоцировать столкновение. Конечно, при условии, что формально вина жертвы не будет вызывать сомнений. Главное – выбрать такую скорость, чтобы последствия аварии были незначительными: пара царапин на кузовных панелях, треснувший бампер…

Каждому новичку доходчиво объясняли, что его ждет: да, будет новая дорогая импортная тачка, непременно черная, с тонированными стеклами – так хотел Перстень. Через месяц она может стать твоей, если будешь исправно отстегивать бабло. Две с половиной в неделю – твоя доля в общак, и сколько сможешь-захочешь – за тачку. За нее можешь платить не каждую неделю, но раз в месяц – обязательно. А вот если не заплатишь долю… Завтра поедем в лес, посмотришь, что будет… Ну, видишь? Бери биту, тоже поучаствуешь. Ах, это твой друг Вася, который пригласил в бригаду? Ну вот и поучись на его примере. Не можешь бить Васю? Тогда сам становись рядом с ним…

А через месяц: ну и что ты мне две тонны суешь? Ты и на прошлой неделе столько принес. На падлу клялся в этот раз все отдать. Помнишь про Васю? Ладно, не ной, мы же коллектив, друзья… Эдик, у тебя «бомба» на ходу? В общем, так, – спишем тебе долг, если прямо сейчас поедешь с нами на Тверскую. И голый на лыжах за машиной километр пробежишь. Минус двадцать пять? Ничего, ты ж вон какой здоровый, закаляться надо… Нет, куда лезешь, ты в багажнике поедешь – в машине, видишь, места нет… Ну все, приехали, выпускай его, Беседа… Ха-ха-ха!.. Ну и чешет! Ой, не могу!.. Смотри, он в чужую «бомбу» влез! Перепутал со страху… Во! Уже выкинули. Ну все, залезай в багажник. Долг прощаю. На первый раз.

А еще через полгода: знаешь, Эдька, что этот крендель отмочил на днях? Я ему говорю: иди, сдай мочу на анализ и справку мне принеси, что не наркоман. Какого ху… нам такие нужны. Так он к Васе подъехал: нассы, говорит, мне в баночку. Ночью эту баночку в диспансер отнес – уж не знаю, как туда попал, может, в окно влез – и в бачок спрятал. Утром там пошел якобы ссать для анализа, банку ту вытащил и сдал. Приносит мне справку: вот, мол, чист… Короче, вот тебе, Вася, бита, приступай!

А еще через год: ну что, так и будешь здесь в лесу валяться в своей блевотине? Ноги-то целы, поднимайся – доковыляешь до дому как-нибудь… Собирай свои вещички и выметайся. А срать я хотел, что тебе жить негде! Год назад тебя предупреждали, ублюдок…

Такое, конечно, случалось не часто. И не со всеми.

Структура коллектива была разветвленной и жесткой. Наверху – Перстень, под ним – бригадиры, под бригадирами – звеньевые со своими звездочками-экипажами. Отдельно – тоже, разумеется, под Перстнем – бухгалтеры, операторы связи, мастера-жестянщики, своя полиция, которую сразу же возглавил Колокольчик. Не то чтобы Леха отличался особым чутьем, но его собачья преданность Перстню, неистощимая энергия и энтузиазм в любом деле искупали и неумение, и неопытность. Он не пропускал и не прощал никакого нарушения порядка, тем более крысятничества или стукачества. Наказание всегда было быстрым и неотвратимым, а главное – неожиданным.

* * *

Они тупо пялились на стоянку уже минут двадцать. Наконец Эдик нервно зевнул и посмотрел на сидящего за рулем Витька. Он считал его своим самым надежным бойцом. Даже не потому, что когда-то помог избежать пятилетней отсидки за разбой – Витек должен был проходить по одному из многочисленных дел «таганских». Просто знал: этот никогда не возьмется за дело, если не уверен в успехе, но если уверен – сделает.