Самба «Шабаш» - [36]

— Естественно, знаю. Она приглашала меня на свой последний шабаш.

— В Лиденбург? — воскликнул Отто. Он лихорадочно размышлял. — Остальные хранители вас сопровождали?

Человек-волк прикинулся и довольным, и удивленным.

— Да, были и другие хранители. Уоллес, Винчестер, пигмей Тагуку.

— А… Зачем она вас приглашала?

— Чтобы похвастаться маленькой девочкой. Как она уверяет, наследницей Дьявола. Я попытался ее сожрать, но даже такой хищник, как я, не сумел к ней подступиться. — Гарнье облизал губы. — Дочь Дьявола или нет, но у этой девчонки определенно есть могущество. Она далеко пойдет.

Отто казалось, что он ступает по раскаленным углям. Он не ожидал, что сразу узнает так много. Аматас и Эльзеар отложили тарелки в сторону.

— И почему она вам показала Лилит?

Гарнье оторвал от трона бамбуковую щепку и воспользовался ею как зубочисткой.

— Баньши собирается вызвать ее папеньку в ближайшую Вальпургиеву ночь.

— Она собирается вызвать Дьявола? — сообразил Эльзеар.

— Вальпургиева ночь приходится на 30 апреля, чуть больше, чем через две недели, — произнес Лузитанус.

— Каковы были ее точные слова? — продолжил Гарнье, нахмурившись. — Ах да. Восстановить черную магию в ее античном великолепии. Мне понравилась формулировка.

— Поэтому и федерация святилищ, — прошептал Отто. — И… каков был ваш ответ?

— Мой ответ? — Нос Гарнье постепенно удлинялся. — Я посмеялся. Должен сказать, что я больше ощущаю себя волком, чем человеком. Костер заставил меня бояться вас, людей. А политикой я не интересуюсь. Еще вопросы, господа?

И в этом «господа» не было никакого дружелюбия.

Гарнье намекал, что отказался от предложения Баньши. Но двое из остальных хранителей, по словам старухи из Аркана, решили присоединиться к ней. Вдова, пигмей или маг? Срок в две недели вынуждал посланцев торопиться. Не настань ночь, Отто тут же пустился бы в путь. Но голова у него отяжелела. Он захмелел от ароматного пойла Гарнье.

— Завтра пойдем дальше, — произнес Ванденберг, предпринимая невероятные усилия, чтобы ворочать языком. — Завтра. Надо посетить святилища.

Эльзеар спал, откинув назад голову. Голова Аматаса раскачивалась, как цветок под ветром.

— Как пожелаете, монсеньор, — пропел Гарнье и встал, изображая грациозный прыжок. — А пока посмотрите необычный спектакль: кобра против мангуста, тигр против пантеры, лев против льва. Перед вами открывается книга джунглей. Актеры играют без защитных сеток. Вы готовы?

Отто и Аматас кивнули. Эльзеар спал.

— У вас останется потрясающее воспоминание.

— У нас останется потрясающее воспоминание, — повторили безликим голосом полусонные колдуны.

Понимая, что путешественники находятся в его полной власти, дикарь задрожал от удовольствия. Упал на руки. Ремни шкур развязались. Он подошел к толстяку и собрался облизать ему ухо длинным языком.

— Жиль!

Он вновь превратился в человека и вскочил на ноги. Баньши направлялась к нему решительными шагами. За ней следовал Фулд.

— Кобра и мангуст, — проворчал он, знаком веля женщине-кошке исчезнуть.

Кармилла подошла к скамье и поглядела в открытые глаза ректора, которые созерцали борьбу хищников на превратившейся в арену террасе.

— Они доспели?

— Нероли творит чудеса, — уверил ее Гарнье, выливая остатки напитка на пол. — Я использую этот нектар, чтобы продлить жизнь добычи, пока ее заживо разделываю.

— Жестоко, — проворчала колдунья, прижимаясь к человеку-зверю.

Она крепко ухватила его за бока, привстала на цыпочки и куснула за подбородок. Гарнье в экстазе зажмурился. Баньши резким движением оторвалась от зверя и уселась на бамбуковый трон.

— Мой дорогой Отто, — начала колдунья, скрестив ноги. Ректор помахал рукой, словно сгоняя с носа назойливую муху. — Я так переживала за вас. Расскажите-ка мне о всех ваших приключениях, начиная со столь ошеломляющего бегства из Базеля.

Отто рассказал обо всем — об остановке в Валломбрезе, о помощи пиратов, о городе на семи холмах, где решили жить беглецы и цыгане, о Лилит, которая росла под присмотром Грегуара и Роберты, об их отъезде на следующий день после Пасхи.

— Где они? — осведомилась Баньши, привстав и опираясь на подлокотники.

— Отправились на встречу с Основательницами. Лилит умирает. Вы приговорили ее к смерти, слишком рано произведя на свет.

Баньши сжалась, словно сраженная ударом кинжала. Гарнье с подозрительным видом приблизился к ректору. Глаза Отто не реагировали, когда зверь приподнял ему веки. Ванденберг по-прежнему находился под воздействием зелья. Гарнье повернулся к колдунье, которая с яростью грызла ноготь.

— Так те два колдуна и похитили ребенка из Лиденбурга? — бросил он.

Ноздри его подрагивали.

— Только вы знаете об этом, — напомнила колдунья; ее ресницы дрожали.

— Я сохраню молчание, как мы и условились. Но что означает эта агония? Ребенок обречен?

Баньши уклонилась от прямого взгляда человека-волка — для него это было красноречивее слов.

— Он говорит правду. А вы могли бы представить отцу труп его дочери? Думаете, он бы вас поздравил?

Завязался беспредметный спор, в котором участвовал спящий Отто — он кипятился, переживая за Лилит, жертву расползания атомов. Спорщики быстро разгорячились. Арчибальд Фулд стоял в стороне и внимательно слушал. И в момент короткой паузы тихо спросил: