Самая страшная книга 2023 - [44]

За плечо тронули. Она вздрогнула всем телом и быстро обернулась. Сзади стоял сержант Григорьев.

– Нина Павловна, – сказал он, – нужно ехать. Срочно вызывают. В горком партии.

Добирались долго. Лавировали между людьми, запрудившими улицы. А сирену Григорьев то ли не додумался включить, то ли просто не решился. Так что начало речи Шутова – первого секретаря городского комитета КПСС – они не услышали. Но все и так было понятно.

– Таким образом, товарищи, необходимо тщательно довести до населения, что в найденном захоронении трупы принадлежат военным дезертирам, скрывавшимся в наших краях во время Великой Отечественной…

Григорьев, внимательно слушавший выступающего, тряхнул головой, как обескураженный пес.

– Откуда столько дезертиров? – прошептал он в ухо Нине Павловне. – Их же там больше, чем все население Колпашево во время войны!

Она шикнула на него, чтобы не мешал слушать.

– Оснований для паники нет, товарищи, – продолжали вещать со сцены. – В сложившейся ситуации всем вам, нашему партийно-хозяйственному активу, необходимо сохранять спокойствие и успокаивать население. Пресекать слухи и авторитетно заявлять о расстрелянных дезертирах…

– Ну какие, какие дезертиры?! – Григорьев вновь не удержался и зашептал. – Вы же видели, Нина Павловна! Там женщины, видели? Там даже детские трупы есть!

– Близко к обрыву не подходить, есть вероятность дальнейшего обрушения. Для предотвращения этого мы предприняли ряд действий, направленных на изоляцию данного места. Также хотелось бы отметить, что входить в контакт с трупами запрещается. Есть, так сказать, опасность заражения. Санэпидемстанция проинформирована, готовят дезинфекцию.

Оратор потянулся к графину с водой, налил половину стакана и выпил.

– Есть ли вопросы, товарищи?

Зал безмолвствовал. Вопросов, конечно, ни у кого не оказалось.

Расходились тоже молча. «Как на похоронах», – подумала Нина Павловна и передернулась от сравнения.

Уже выйдя на улицу, она заметила Вадима Мироновича и подошла к нему, поздоровалась.

– Как там запрос по нашему трупу? – спросила она. – Ответили что-нибудь в Комитете?

– Да, ответили, – кивнул прокурор. – КГБ про ваш труп не в курсе, никаких изъятий не делали. Да и вообще им сейчас некогда отдельными трупами заниматься, когда весь город на ушах…

Григорьев, стоявший рядом, попробовал пошутить:

– Значит, наш таки сбежал?

Нина Павловна веселье не поддержала, Вадим Миронович тоже промолчал и сухо попрощался. Григорьев же как будто ничего не заметил.

– Ну что, едем? – спросил он. – На Кирова?

В машине ожила рация. Из отделения передали, что опять поступают сообщения о ходячих трупах. Григорьев перешучивался с дежурным, а Нина Павловна ехала, размышляя о том, что массовый психоз в такой ситуации совсем неудивителен.

Погрузившись в свои мысли, она чуть не пропустила действительно важное сообщение.

– Найден мертвым в своем доме? – переспрашивал Григорьев. – Воробьев? Кто это?

Нина Павловна вдруг вспомнила. Дом, кресло-качалка, рассада на подоконнике. И старик в очках с толстыми линзами.

– Я знаю, кто это, – сказала она.

11 мая 1979 года, город Колпашево, Томская область

Крепились долго. На берегу заранее вкопали в землю «мертвяк», большое бревно, к которому привязали канат. А уже за него зацепили буксирный трос с теплохода.

Копейкин посмотрел на эту конструкцию, покачал головой и вынес вердикт: «Лопнет».

Так и случилось. Стоило «ОТ-2010» дать полный ход, как трос повело в сторону, да так сильно, что сверху, на берегу, снесло забор, огораживающий территорию. И всем вдруг стало очевидно, что надежды удержать большой «двухтысячник» перпендикулярно такому течению реки всего одним тросом не оправдались.

Пару минут теплоход балансировал, как гигантский налим на туго натянутой леске, а потом со звонким треском трос лопнул. Махину понесло по течению, а наверху, в рубке, Черепанов матерился так громко, что, наверное, было слышно даже на берегу.

– Ефимыч, ты какого хера стоишь там?! Уснул?! – крикнул он старпому, высунувшись из рубки.

Иван Ефимович и в самом деле пребывал в странном состоянии. Внутри как будто все оцепенело, замерло, мешало двигаться и действовать. Еще вечером, когда они поставили баржи на якорь у Колпашево, а сами двинулись к пристани, он будто стал чужим сам себе. А сейчас им сказали крепиться напротив того самого места.

Над рекой поднимался высокий обрыв, который он хотел забыть, но, конечно, не смог. И пусть наверху все поменялось, пусть Обь отожрала у города десятки метров, пусть не высился там деревянный дом с забором, колючей проволокой и сторожевыми вышками, место было то самое.

Прав оказался Петроченко. Надо было остаться в Томске.

К ночи подогнали еще один буксир, поменьше, всего лишь «восьмисотый», который тоже зачалили к берегу. С его помощью организовали вторую точку крепления – трос зафиксировали на носу «ОТ-2010», так чтобы Обь не сносила его по течению.

Теплоход подошел вплотную к яру, кормовые прожекторы ударили в оголенный срез обрыва – и тут Иван Ефимович увидел все в мельчайших деталях. Хотелось закрыть глаза. Хотелось проснуться. Хотелось рухнуть на колени и заплакать. Но он стоял и смотрел.