Самая страшная книга 2017 - [27]

Белкин вытащил пистолет; ему очень хотелось пальнуть в самодовольную физиономию лекаря, но вместо этого он выстрелил в потолок. Крики и грохот стихли – все замерли кто где стоял. А потом зал огласился басовитым ревом – это проснулся, наконец, сынишка Уварова. Самого Уварова Белкин заметил среди горстки людей, защищавших священника, и проникся еще большим уважением к охотнику, который, несмотря на то что поддерживал идею Михеля, все же не давал батюшку в обиду. За что и пострадал – бровь его была рассечена, и тонкая струйка крови пятнала ворот рубахи.

– Слушайте все, – сказал комендант. – Если драка немедленно не прекратится, виновные отправятся под арест. Разгром немедленно убрать. Обсуждение закрыто до времени…

– Вы глупец! – бросил Михель.

Белкин скрипнул зубами и повернулся к нему:

– А вам, дорогой эскулап, я вот что скажу: ежели вы еще раз позволите себе сеять смуту и бросаться оскорблениями в адрес начальства – клянусь, я и вас засажу под арест.

Михель захохотал, показав длинные зубы:

– А что, валяйте! Болезни да раны исцелят молитвы почтенного батюшки – он у нас вон истинный праведник!

– Замолчите, Михель! – рявкнул Белкин, чувствуя, что теряет над собою власть. Все взоры обратились теперь к ним с лекарем. – Подите прочь, вы пьяны…

– А хотите дыхну? – засмеялся Михель. И, не дожидаясь ответа, широко раскрыл рот и выдохнул струю зловонного воздуха прямо Белкину в лицо.

Спиртом не пахло.

Пахло гниющим мясом и свернувшейся кровью.

Белкин отпрянул, чувствуя, как злость внезапно сменилась необъяснимым страхом.

– Взять его! – закричал он и со стыдом услышал в собственном голосе визгливые нотки. Двое офицеров тут же встали и поспешили к распоясавшемуся немцу.

И тогда началось.

Один из офицеров протянул руку, чтобы схватить лекаря за плечо. И в этот миг Михель переменился. Он будто стал выше ростом и раздался в плечах, при этом сгорбившись, словно зверь. Камзол его затрещал, несколько пуговиц отлетело. Тонкие, длинные пальцы поймали в воздухе кисть офицера, стиснули и раздавили с отвратительным влажным хрустом, раздавили с такой же легкостью, как человек давит в кулаке муху. Офицер на мгновение замер, а потом завыл. Михель тут же схватил его другой рукою за густо поросшую бородой нижнюю челюсть и одним махом выдрал ее с мясом. Офицер издал визгливое мычание, словно теленок на бойне; язык его дергался под кровавыми сосульками бороды и усов. Он грузно осел на пол и затих.

Второй офицер отпрянул, зацепился ногой за ногу, упал. Дрожащей рукой зашарил по поясу, ища пистолет.

Михель захохотал, и смех его походил на уханье филина. Взмахнув рукой, он швырнул кровоточащую челюсть в пораженную ужасом толпу. Зал огласился воплями и визгом. Потерявшие от страха голову люди гурьбой ринулись к дверям.

Белкин дрожащими руками пытался перезарядить пистолет. Пуля выскользнула у него из пальцев и запрыгала по дощатому полу. Откуда-то сбоку грянул выстрел – это пальнул второй офицер.

Но пуля зависла перед лицом немца, не причинив тому ни малейшего вреда, а потом, вращаясь, со свистом полетела назад и угодила обратно в дуло. Пистолет разлетелся вдребезги, разворотив и державшую его руку. Офицер завизжал, перекатился на живот и на локтях пополз прочь.

Михель раскинул руки, словно хотел заключить испуганных людей в объятия. И, будто повинуясь его жесту, окна вдруг взорвались, и в зал с ревом ворвался снежный вихрь. Ливень осколков ударил по толпе, стекло втыкалось в лица, в руки, рассекало глаза. Многие попадали на пол. Уцелевшие, топча их и сбивая друг друга с ног, ломились к двери. Они раздавали удары направо и налево, продираясь к выходу, не щадили даже детей, заглушая их плач криками и бранью. Обезумевшая толпа хлынула на двор. Лекарь, не обращая внимания на бегущих, подошел к пытающемуся уползти офицеру. Ударом ноги в плечо он опрокинул злосчастного стрелка на спину, ухватил за грудки, поднял на ноги… Офицер тихо всхлипнул.

Михель впился зубами ему в лицо.

Офицер по-заячьи заверещал.

Белкин оцепенело наблюдал за происходящим, чувствуя, что вот-вот сойдет с ума. А может, уже сошел? Ведь не могло такого быть, не мог желчный пьяница Михель превратиться вдруг в чудище неуязвимое…

Обмякшее тело офицера повалилось на пол. С набитым ртом Михель повернулся к Белкину. Сглотнул. Белкин готов был поклясться, что шея доктора раздулась, как у змеи, когда ком изжеванной плоти проходил через его глотку.

– Я предлагал вам потравить этих тварей, – произнес Михель неузнаваемым, рокочущим голосом. – Вы же послушали попа. Пусть теперь он попробует вас защитить!

Чья-то рука схватила коменданта за плечо и потащила в сторону.

– Бежим! – гаркнул прямо в ухо знакомый голос.

Повернув голову, Белкин увидел Уварова. Лицо охотника было искажено ужасом. Он потащил Белкина к маленькой боковой двери.

– Бегите! – проревел Михель. – Бегите!

Они вырвались за дверь и сразу угодили в воющую бледно-серую мглу. Метель секла лицо, выхлестывала глаза. Ветер пронизывал до костей, казалось, он выдувает из тела жизненное тепло. Уваров что-то прокричал, но Белкин не расслышал за ревом ветра.

– Что?! – крикнул он в ответ.