Самая настоящая любовь - [8]
АЛИНА. Значит, я уже не успею.
ГРАМОВ. Чего ты не успеешь, Алиночка?
АЛИНА. Не успею сказать, что я вас люблю.
ГРАМОВ. Хм… Я понимаю, это шутка.
АЛИНА. Какая шутка… Восемь лет я вас знаю. И сразу же влюбилась. Все собиралась сказать. Уже решилась – и тут вы с женой разводитесь. Думаю: неприлично, он может подумать, что я воспользовалась моментом. А потом у вас женщина появилась. Но я все равно собиралась сказать. Потом вижу, что у вас охлаждение к ней. Уже примерно год. Я же слышала, как вы с ней по телефону говорите. Я подумала: неприлично. Может, у вас это временно, может, вы как раз решаете для себя, остаться с этой женщиной или уйти. Я признаюсь – и вы решите уйти, потому что появится… ну, повод. Повод – обманчивая вещь. И я решила еще подождать. И вот, дождалась. Вы уезжаете. И я уже не успею сказать, что я вас люблю.
ГРАМОВ. Алина… Если честно… Я представить не мог… Сколько раз я смотрел на тебя и думал: вот славнейшая девушка, сама чистота, красота и скромность. Принцесса на горошине. Таких не бывает. Я и мечтать не смел. Если б я знал…
АЛИНА. Вы уедете, а я не успею, не успею.
ГРАМОВ. Я уеду только через неделю.
АЛИНА. Это слишком мало. Нужно, чтобы была соответствующая обстановка. Я тысячу раз это представляла. И решила так: мы случайно встречаемся на улице. Воскресный вечер. Мы оба – одиноки. Мы идем к набережной, говорим о разных пустяках. Мы садимся там под зонтик летнего кафе, спрашиваем бутылку белого вина, кофе и мороженое. Мы пьем вино, смеемся, становится темно, огоньки теплоходов на реке и бакенов, а над нами огни города, а под нашим зонтом неяркий свет маленькой лампы, вокруг нее бабочки и всякая мошкара. Вы говорите, говорите – и вдруг замолкаете, потому что видите, что я смотрю на вас как-то странно. Вы спрашиваете: что случилось, Алина? А я отпиваю глоток вина и говорю очень просто и спокойно: ничего, просто я вас люблю.
ГРАМОВ. Но это же…
АЛИНА. За восемь лет мы встречались воскресным вечером пять раз. Но я не решалась. Осталось всего лишь одно воскресенье. Вероятности, что мы встретимся – нет. Это просто математически невозможно.
ГРАМОВ. Почему же? Давай договоримся и…
АЛИНА. Нет. Это должно быть случайно. Только случайно.
ГРАМОВ. Почему?
АЛИНА. Только случайное естественно.
ГРАМОВ. Ты неправа. Когда человек любит, естественно все.
АЛИНА. Вы так считаете?
ГРАМОВ. Уверен.
АЛИНА. Я привыкла безоговорочно верить вам.
ГРАМОВ. Идем на набережную. Правда, не вечер, но это не так уж страшно. Главное – выбрать прохладное место, где не только зонты, но и деревья… Вот здесь – нравится?
АЛИНА. Да.
ГРАМОВ (в сторону). Будьте любезны, белого вина, мороженое!
АЛИНА. И кофе.
ГРАМОВ. И кофе. (Алине.) Белого вина нет, есть красное. (В сторону.) Ну, давайте красное. И водки. (Алине.) Раз уж нарушать сценарий, так уж нарушать. Это даже лучше – все получается случайно.
АЛИНА. Да. Наверно.
Пауза.
ГРАМОВ. Анекдот хочешь? Англичанин, уходя из гостей, не прощается. Еврей прощается, но не уходит. Русский прощается, уходит, но возвращается в пять утра и будит хозяев, чтобы допить оставшуюся водку… Все. Анекдот кончился.
АЛИНА. Боже мой, какая печаль у вас в глазах. Отчего?
ГРАМОВ. От полноты жизни.
АЛИНА. Да, я вас понимаю. Так и бывает. Когда я печальна, мне очень хорошо.
ГРАМОВ. Ну вот, мы пьем вино. Что с тобой случилось, Алина?
АЛИНА. Ничего, я просто поперхнулась.
ГРАМОВ. Вы забыли? Я должен спросить: что с вами случилось? А вы отпиваете глоток вина и говорите… ну! – что вы говорите?
АЛИНА. Говорю, что я вас люблю.
ГРАМОВ. Вот именно. Вы же так все представляли.
АЛИНА. Не знаю. Это очень трудно сказать. Я страшно волнуюсь. У меня сердце ужасно бьется. Вообще-то это невроз. Но я сумею. Иначе вы уедете и не узнаете. А я буду мучиться, что так вам и не сказала.
ГРАМОВ. А может, я и не уеду еще. Что мне Москва, Израиль, Америка и прочие Гималаи! Другой человек – вот моя Америка и мои Гималаи. Девушка, о которой втайне мечтал, я только сейчас понял, что мечтал, вот моя Америка, мои Гималаи! Алина, черт побери! Я остаюсь с тобой. И у тебя будет много времени, чтобы успеть мне сказать, что ты меня любишь.
АЛИНА. В каком смысле – со мной?
ГРАМОВ. В каком хочешь. Можем пожениться, можем просто жить вместе. Можем жить отдельно, но встречаться. Как хочешь. Бог ты мой, обо всем я подумал, все учел – кроме одного. Я не учел, что не смогу там жить, если не буду тебя видеть каждый день, восемь лет – каждый день, кроме выходных. Я привык к этому, а когда привыкаешь, то кажется, что так оно и будет!
АЛИНА. Мы не сможем пожениться. Я замужем. И у меня двое маленьких детей.
ГРАМОВ. Разве? Как же ты умудрялась это скрывать? Все были уверены…
АЛИНА. Я не люблю распространяться о своей личной жизни. А носить обручальное кольцо считаю предрассудком. Встречаться мы тоже не сможем, потому что я не хочу и не буду изменять мужу. Я его глубоко уважаю. И даже люблю по-своему.
ГРАМОВ. Не понимаю. Зачем же ты собиралась сказать мне, что любишь меня?
АЛИНА. Собиралась, но не сказала же. Человеческая психика загадочна. Возможно, я так всю жизнь и не решилась бы. И в этом есть что-то… Что-то особенное. И это даже хорошо, что вы уедете и не узнаете, что я вас люблю. Я буду терзаться, что упустила возможность. Когда возможность под рукой, это даже неинтересно. Вернее, интересно, но не так. Одно дело – мечтать встретиться воскресным вечером, когда живешь в одном городе. Ничего невероятного в этом нет. А вот мечтать бросить все, умчаться в Израиль, в Америку, в Москву только для того, чтобы сказать, что я люблю вас – это невероятное ощущение, это…
Здесь должна быть аннотация. Но ее не будет. Обычно аннотации пишут издательства, беззастенчиво превознося автора, или сам автор, стеснительно и косноязычно намекая на уникальность своего творения. Надоело, дорогие читатели, сами решайте, читать или нет. Без рекламы. Скажу только, что каждый может найти в этой книге что-то свое – свои истории, мысли и фантазии, свои любимые жанры плюс тот жанр, который я придумал и назвал «стослов» – потому что в тексте именно сто слов. Кто не верит, пусть посчитает слова вот здесь, их тоже сто.
Можно сказать, что «Оно» — роман о гермафродите. И вроде так и есть. Но за образом и судьбой человека с неопределенным именем Валько — метафора времени, которым мы все в какой-то степени гермафродитированы. Понятно, что не в физиологическом смысле, а более глубоком. И «Они», и «Мы», и эта книга Слаповского, тоже названная местоимением, — о нас. При этом неожиданная — как всегда. Возможно, следующей будет книга «Она» — о любви. Или «Я» — о себе. А возможно — веселое и лиричное сочинение на сюжеты из повседневной жизни, за которое привычно ухватятся киношники или телевизионщики.
Писатель и сценарист Алексей Слаповский придумал страну Бермудию давно, но только теперь решился написать о ней – для подростков, взрослых и для самого себя.В этой стране исполняются все желания! Здесь есть все, что ты захочешь! Да вот только беда: дурацкая Бермудия выполняет самые дурацкие желания. Она делает все, о чем ты только подумаешь. Жители Бермудии не могут встретиться без взаимного желания, зато они в силах воображелать себе самолет и улететь куда угодно. Нельзя только убежать, улететь, уплыть из самой Бермудии…Удастся ли братьям Вику и Нику перехитрить коварную страну и спасти ее обитателей?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из знаменитых людей нашего времени высокомерно ляпнул, что мы живем в эпоху «цивилизованной коррупции». Слаповский в своей повести «У нас убивают по вторникам» догадался об этом раньше – о том, что в нашей родной стране воруют, сажают и убивают не как попало, а организованно, упорядоченно, в порядке очереди. Цивилизованно. Но где смерть, там и любовь; об этом – истории, в которых автор рискнул высказаться от лица женщины.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Роман «Время обнимать» – увлекательная семейная сага, в которой есть все, что так нравится читателю: сложные судьбы, страсти, разлуки, измены, трагическая слепота родных людей и их внезапные прозрения… Но не только! Это еще и философская драма о том, какова цена жизни и смерти, как настигает и убивает прошлое, недаром в названии – слова из Книги Екклесиаста. Это повествование – гимн семье: объятиям, сантиментам, милым пустякам жизни и преданной взаимной любви, ее единственной нерушимой основе. С мягкой иронией автор рассказывает о нескольких поколениях питерской интеллигенции, их трогательной заботе о «своем круге» и непременном культурном образовании детей, любви к литературе и музыке и неприятии хамства.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)