Сальто-мортале - [8]

Входит женщина и говорит: полкило говядины, синьор Джузеппе.

Так вас зовут Джузеппе?

Вы сделали великое открытие, отвечает мясник, меня уже добрых пятьдесят лет зовут Джузеппе, для точности — пятьдесят два года. Этот факт мне не больно-то понравился, вернее, совсем не понравился. Значит, его, как и меня, зовут Джузеппе. Вас это не касается, говорит мясник, меня так звали со дня рождения, так будут называть и впредь.

Вам лучше признаться, сказал я. Говорите яснее, в чем я должен признаться. Сами отлично знаете, а притворяетесь, будто не понимаете. Значит, вы из Продовольственного управления? Берите деньги и проваливайте. Он был очень наглый, этот мясник. Признайтесь во всем, синьор мясник, вам потом станет легче. Я себя чувствую прекрасно. А я отвечаю: не верю, ведь и у вас в грудной клетке есть нечто вроде сердца. А, теперь я понял, воскликнул мясник, вы

СВЯЩЕННИК, ПЕРЕОДЕВШИЙСЯ В ГРАЖДАНСКОЕ ПЛАТЬЕ,

или же монах, который наставляет на путь истинный грешников; если хотите, я пожертвую пару тысяч, но потом уходите и больше не показывайтесь.

К вашему сведению, синьор мясник, я не священник и не монах. Я называл его: «синьор мясник», а иногда просто «Джузеппе». А он яростно взмахивал ножом, резал на куски мясо. Вижу, вы очень ловко режете мясо, Джузеппе. Он закурил сигарету и глубоко затянулся. Он сильно нервничал. Похоже, вы немного нервничаете? Занимайтесь своими делами, а если вы из Продовольственного управления, то мы, повторяю, сумеем договориться. А может, вы из Налогового? Но в обоих случаях можно договориться.

Я подошел к нему вплотную и сказал: — Почему бы вам не признаться? Знаете такое местечко — называется Средневековая башня? Как же мне не знать, я родился в Павоне, там живут американцы. Ну хорошо, американцы, а дальше? — сказал я. Ей-богу, не понимаю, сказал Джузеппе, что вам взбрело на ум и что вам от меня надо. А может, вы лишь притворяетесь, что не понимаете? Вот теперь я понял: вы из Продовольственного, сказал мясник. А я ответил: — Думаете, вы самый хитрый, надеетесь меня перехитрить?

Клянусь, я ничего не понял и не понимаю, сказал мясник, если бы вы попроще выражались, мне было бы куда приятнее. Для таких типов, как вы, быть приятным не собираюсь. Убийца, сказал я, но, понятно, лишь про себя, мысленно. Ведь я разозлился не на шутку.

Мясник посмотрел на меня, потом сказал: слышал я, будто переодетые священники ходят по домам, беседуют с людьми, чтобы обратить их в истинную веру. Иногда, чтобы войти в доверие, они даже начинают ругаться. Вы из таких? Но я все же думаю — вы из Продовольственного! А если вы все-таки священник, то послушайте, падре, поговорим начистоту, откровенно: что вам от меня надо? Он называл меня «падре», как настоящего священника.

Не будем рассусоливать, сказал Джузеппе, скажите, кто вы, чиновник из Продовольственного управления, священник? Он и в самом деле так думал. А я отвечал: сначала признайтесь, были ли вы вчера вечером у Средневековой башни, что вы там делали и что забыли на лугу. У вас случайно не пропал один из ножей? Почему бы их не пересчитать. Не понимаю, сказал он, — никак он не хотел понять! Какой нож? Ничего у меня не пропадало, а я наседал на него: спросите у своей совести, мясник.

Я, падре, тружусь с утра до вечера, вы же знаете, я убиваю много животных, своими руками убиваю. Странная вещь, говорил он, иногда мне это кажется пустяком, иногда преступлением. Наконец-то, сказал я, начинаете признаваться. Ну, значит, иной раз, продолжал Джузеппе, я задаюсь вопросом: если сложить всех убитых мною животных, не равносильно ли это убийству человека? Я знаю, это дурацкий вопрос, но, подсчитав всех убитых животных, я все же задумываюсь над ним. Глядите-ка, какие его проблемы мучают, этого мясника, сказал я себе. Но если вы все-таки из Продовольственного управления, то простите и считайте, что я ничего не говорил.

Могу вам честно сказать, продолжал я, по мне, так быков, лошадей, овец можете убивать сколько угодно, и если их всех сложить, они никогда не будут равны одному убитому человеку. Тут, с вашего позволения, есть большая разница.

ВЫ УЧИЛИ КАТЕХИЗИС?

Вас крестили? На конфирмации были? Как же иначе, сказал мясник, но у меня еще один вопрос есть... Что ж, спрашивайте. Душа, вы уверены, что у нас есть душа? — сказал Джузеппе. Я говорю о нас, христианах. Что за странные вопросы вы мне задаете, синьор мясник? А он снова: лично я

ДУШУ НЕ ЧУВСТВУЮ.

Словом, мне кажется, что внутри у меня ничего такого нет.

Поймите, сказал я, в этом мы все одинаковы, между вами и самим папой нет никакой разницы, разница здесь между людьми и животными. У нас, христиан, душа есть. А если все же ее нет, сказал он, тогда после смерти мы как болваны в земле останемся.

Ну, а вы сами, сказал он, что об этом думаете? Я хочу сказать: вы душу чувствуете или же нет? Я вот слышу, сказал я, как что-то гудит внутри, это наверняка душа. Расскажите, как вы ее чувствуете, сказал мясник, она по всему телу разливается или же в виде облачка, а может, как дым от сигареты? Однако что за вопросы вы задаете, что за дикие вопросы, синьор мясник? Я бы сказал, в виде облачка, но могу и ошибиться.