Взяли трубу и отцовское било,
Дали концерт для работников тыла.
Отец тихо хлопал детям, чем было.
Понравилось всем! Только два крокодила
Тёрлись боками – их не зацепило.
Какая – то сволочь клетку открыла.
Скоро сынов мама похоронила.
Свыкся отец, у него есть тикила.
Выпив бутылку, его осенило!
Нет больше рук, есть в ногах ещё сила.
Треснул он пяткой босой в своё било
Так, что мансарду на доме скосило!
Тут же супругу инфарктом накрыло.
Взяла топор дочь безрукого Била
И крокодилов в момент расчленила,
Из кожи зелёной сумочку сшила,
Оставив отца, в Нью-Йорк укатила.
Там встретила парня – мордатого Фила,
В анфас был похож он на гамадрила,
Кожа его была цвета винила,
Был увлечён ремеслом педофила.
Имел двух дружков он: Вано – некрофила,
И чёрного, чёрного Джо – зоофила.
Людмила однажды их проследила
И Фила в момент она разлюбила.
Хотя под сердцем давно уж носила
Сына, темнее чем пол кило ила.
Сбежала от Фила, врача охмурила.
В его кабинете скоро родила.
Когда наркота её отпустила,
В сумочку сына она положила,
Ночью тихонечко дверь приоткрыла,
Вернулась на ранчо безрукого Била…
Был серый день и с небес моросило.
Люда в автобусе сына кормила
Грудью упругой и «кэмэл» курила,
И вспоминала, как с Филом тусила.
Вот остановка. Она подскочила.
Рядом с дорогой пять кактусов было.
Издалека ветерком доносило
Звуки там-тама безрукого Била.
К отчиму дому она подходила,
Когда у ворот какой-то мудила
В мать молодую вдруг бросил кадило,
А следом кусок хозяйского мыла.
Двое гостей у отца в доме было.
Оба без рук, всё по дому носило.
Люда с порога сказала: «Как мило!
Кто же в меня мылом кинул?» – Спросила.
«Мы из России племянники Била! —
Пьяная двоица проговорила. —
Мы не могли, у нас рук нет, Людмила». —
И двух поэтов тикила срубила.
Пледом oна рифмоплётов укрыла.
Пушкин, Есенин…Она их любила,
«У лукоморья» когда-то зубрила.
Вспомнив былое, она закурила…
Вдруг пуля-дура зигзаг прочертила,
Люде в сердечко она угодила.
Глупая смерть её не удивила,
Также в окне Саши Белого рыло…
