Саламанка - [7]
Главным элементом снаряжения воина-ибера, конечно, был меч. Второстепенными, хотя не менее нужными, являлись кинжалы, разнообразные ножи, пики, дротики, стрелы, пращи, различные метательные снаряды, пускаемые из самострелов типа катапульт. Свое тело предки испанцев защищали такими обычными для античной армии предметами, как шлем, кираса, щит, поножи. Всадникам, помимо того, требовались подковы для лошадей, шпоры и удила, производство которых было связано с военным делом.
Иберийские древности: а – кинжал; б – колющий меч gladius hispaniensis; в – фальката; г – медная статуэтка
Три вида иберийских мечей включали в себя прямое – длинное и короткое – оружие, а также кривые клинки под названием «фальката». Вооружение двух первых видов имело расширенный к центру клинок, таинственные выступы, напоминающие пуговицы, рукоятку, покрытую серебром и окантованную узорами в виде лент. Короткие (30–40 см) мечи стали применяться в VI веке, когда испанские кузнецы освоили технику ковки. Клинок в этом случае крепился к усикам, которые затем загибались и дополнялись шариками на концах. Рукоятки изделий подобного рода богато украшались медью, серебром или костью. Ножны мастера того времени выполняли из дерева, для крепости обитого железом. Особенностью короткого меча являлись два кольца, необходимые для крепления на животе в косом положении, как представлялось на скульптурах.
Острые концы длинных (50–80 см) мечей позволяли не только рубить, но и колоть врага, что свидетельствует не только об эволюции, но и о совершенстве иберийского военного дела. Известно, что подобное оружие составляло главную техническую единицу в армии Ганнибала, когда тот совершал поход на Рим. Позже конструкцию колющего меча заимствовали римляне, у которых он стал называться «gladius hispaniensis» («испанский меч»).
Тем не менее наибольшую известность приобрела фальката – наступательное оружие, грозная сила в руках умелого воина. Кривой меч длиной 40–60 см использовался народами Иберийского полуострова на протяжении пяти веков. Такими мечами сражались жители древней Саламанки, с которыми не справлялись армии цивилизованных стран. По словам греческого историка Диодора, в то время не было «щита, шлема или кости, способных противостоять удару фалькаты». Важную часть вооружения древнего испанского воина составляли кинжалы. Их чаще носили в ножнах, подвешивая, подобно мечам, на двух кольцах. Достигая 20 см в длину, клинки могли дополняться приспособлениями для захвата рукой, а также снабжались усиками или шариками на концах рукоятки, если таковая имелась. Кельтские мастера собирали ножны из бронзовых пластин с орнаментом, завершая свое творение тем же шариком, иногда расплющенным наподобие пуговицы.
Легкие дротики из железа иберы заимствовали у кельтов. Именно этот вид оружия имел в виду Тит Ливий, упоминая о phalarica, наводившем страх на солдат Ганнибала. Страбон рассказывал, что население Лузитании сражалось только дротиком, мечом и пращой, для последней используя сначала круглые камни, а затем литые свинцовые снаряды, заостренные на концах.
Управляя подневольной провинцией, римлянам пришлось столкнуться с могущественными и стойкими племенами, всегда выражавшими недовольство с помощью оружия. Восстания вспыхивали часто, распространялись быстро и подавлялись с большим трудом. Ливий отмечал, что борьба с иберами представляла для его соотечественников гораздо больше трудностей, чем Пунические войны: «Взбунтовавшиеся города защищали не только мужчины и женщины, но и дети, отдавая свыше душевных и телесных сил. Едва державшиеся на ногах младенцы подавали стрелы, носили на стены камни тем, кто воздвигал укрепления. Дикари шли на врага, ослепленные яростью, с безрассудной отвагой, открывая грудь ударам оружия».
По словам того же автора, во время захвата одного из лузитанских поселений, возможно Саламанки, «произошла позорная резня, когда иберы-воины начали избивать своих, набросившись на беззащитную, безоружную толпу женщин и детей. Они бросали в костер полуживые тела, и потоки крови гасили пламя; после этого, утомленные жалости достойным деянием, изверги в полном вооружении сами бросились в пламя. Римляне подошли, когда все было кончено. При первом взгляде на отвратительное зрелище они остолбенели на минуту от удивления. Но затем по врожденной жадности захотели выхватить из костра расплавившееся в куче других вещей драгоценности, были объяты пламенем, задыхались от дыма, так как напиравшие сзади соратники не давали передним возможности отступить. Город был уничтожен огнем и мечом, не доставив добычи победителям…».
Еще в середине прошлого века некоторые европейские историки утверждали, что жители современной Испании хранят в себе черты диких предков. По мнению Л. Арагуистена, «вся страна является обширным и живым Британским музеем, где поныне продолжают существовать обычаи, привычки, институты древних времен». К таковым автор относит испанские дуэли XVI века, когда противники, желая довести спор до кровавого конца, держали оружие в обеих руках, дополняя шпаги кинжалами. Господством иберийского духа, по его мнению, объясняются такие пороки местного общества, как бедность и отсутствие всеобщей грамотности. В качестве доказательства он указывает на то, что определенная часть испанских горожан обитает в пещерах, таким образом проявляя солидарность с давно почившими соотечественниками. «Современные жители этих провинций, – пишет Арагуистен, – бессознательно продолжают пещерные традиции, восходящие к людям Гелмантики». Отсутствие юмора не позволяет автору задуматься, почему ни один состоятельный испанец, как бы он ни был пронизан иберийским духом, не живет в пещере и почему в «дикой» Испании почти тысячу лет действует один из лучших в мире университетов.
