Саламандра. Противостояние страсти - [31]

— При чем здесь игры? Ты со своей работой перестала быть мне женой. Мы практически не разговариваем, не видимся. Оба стали и глухими, и слепыми. Чужими, — добавил Петя, всматриваясь в дно бокала.

— Тебя это беспокоит?

— А тебя, нет?

— Мудрец бы, наверно, ответил, что у таких глухих и слепых самые крепкие семьи! Давай выпьем за то, чтобы и ты, и я были счастливы! — Ангелина протянула руку с бокалом вина и после звонкого «дзынь» выпила все до последней капли.

Петя поухаживал за женой, положив на ее тарелку сочный кусок мяса и две ложки картошки. Ангелина ела с аппетитом.

— Как вкусно!

— Конечно, я же готовил с любовью.

— А я помогал! — добавил Саша.

— Вы меня сегодня удивили! Молодцы!

Петя был серьезным. Ангелина смотрела на него, пытаясь понять, что за муха его укусила, к чему эти разговоры о взаимопонимании и согласии в семье, что побудило приготовить ужин, сходить в магазин, и вообще постелить праздничную скатерть.

После ужина Ангелина принялась убирать со стола. Саша в спальне читал «Приключения Тома Сойера», а Петя так и вертелся на кухне. Протирал посуду, расставлял по местам бокалы и тарелки.

— Любимая, — он обнял Ангелину сзади, покрывая нежными поцелуями шею, — не хочешь сходить прогуляться перед сном?

— Прогуляться? — Ангелина повернулась к нему лицом. — Куда?

— В парк!

— Только вдвоем? Будем целоваться под звездным небом?!

— И не только! Я возьму старую рубашку. Мы расстелем ее на траве, и будем любоваться Большой Медведицей!

Ангелина рассмеялась, обнимая и целуя своего мужа:

— Смотреть на звезды будем по очереди!

Развалины

От июльского солнца не осталось и красной полоски над дымящим заводом. Город укрыла синева небес. Вдоль главной дороги горели фонари. Молодежь собралась на площади. Смеялись, пили пиво, курили, ругались матом.

Ангелина и Петр Борисович не спеша прогуливались по аллее, ведущей в старый парк. Кроме ржавых труб, торчащих из земли, и развалин фундамента в парке не осталось ни единого намека на аттракционы. Только высокие ели, березы, тополя, акации и клены. За забором, ранее представляющим собой резную решетку, а теперь скорее живую изгородь, поросшую диким виноградом, стоял, как и прежде, дворец. Уникальное здание с колонами, лепниной и величавой башней. Шедевр своего рода. Заброшенный, полуразрушенный, но все еще красивый. Немногие, наверно, видели фильм, снятый в 1950 году киностудией им. Горького, «Донецкие шахтеры». В этом фильме можно увидеть дворец таким, каким он был в послевоенные годы. Ухоженным и роскошным! И все это во времена, когда люди жили бедно. А теперь все настолько богатые, что дворец выглядит хуже, чем после войны.

По узкой тропинке Петя привел Ангелину к еще одной развалине.

— Это старое горное училище. Я когда-то здесь учился, — сказал он.

Пели сверчки. Высоко в небе светила луна. Ветер шелестел черной и сухой листвой, такой, как безжизненная трава между обломками серых плит. Место не было романтичным. И только звезды над головами и отдаленное пение соловья украшали его.

— Я представляла нашу прогулку иначе, — Ангелина коснулась губами мочки уха Пети, и прошептала, — давай не будем медлить.

— Что прямо здесь на развалинах?

— Да, прямо на этом камне, — и Ангелина выхватила из его рук старую рубашку. Постелила ее на бетонный блок, по форме напоминающей обычный кухонный стол.

Петр почувствовал прилив сил и энергии. Его руки скользнули под летний сарафан Ангелины. Губы с каждым поцелуем все смелее и жарче касались шеи, груди, опускались все ниже и ниже. Он покрывал поцелуями внутреннюю часть бедер, постепенно приближаясь к заветному треугольнику под гипюровым кружевом стрингов.

Ангелина закрыла глаза, представляя на месте мужа Леонида. Она сравнивала их поцелуи и представляла, каким бы страстным был с ней Лёня. Она хотела бы испытать на себе силу его желаний, дарить ему свои горячие ласки и делить на двоих одно общее наслаждение — близость. Но, открывая глаза, Ангелина видела перед собой мраморное лицо Пети, слегка светящееся в темноте и отражающее лунный свет. И Ангелина снова и снова закрывала глаза, но знакомое и привычное дыхание мужа не позволяло обманывать себя разыгравшейся фантазии. Бороться с навязчивыми мыслями о сексе с Леонидом Ангелина и не думала. Душой она была с ним, и только тело принадлежало мужу.

Все закончилось слишком быстро. Минутное наваждение, всплеск эмоций: все прошло. Остались только вопросы, на которые нелегко было найти правильные ответы.

Прежде чем уснуть, Ангелина размышляла о своем будущем, и то, каким она его видела, тесно переплеталось с настоящим. Петр обнимал и дышал в затылок. Он крепко спал после маленького эротического происшествия на развалинах. А к Ангелине сон не шел. Она задавалась вечным вопросом: «Быть или не быть?» Можно ли позволить себе легкомысленные поступки? Стоит ли это делать или нет? Как дальше вести себя с Леонидом? Продолжать встречи, которые рано или поздно закончатся сексом? Или прекратить безумие раз и навсегда, делая вид, что Лёня ей совершенно безразличен? Но Ангелина знала, что легче обмануть кого-то другого: мужа, подруг, коллег, но врать себе трудно и нет смысла причинять себе душевную боль, стараясь сопротивляться желанию быть счастливой. И в чем оно заключается это счастье, Ангелина так и разобралась. В тайных свиданиях после работы или во время рабочего дня? В поцелуях, украденных у чужой женщины — его жены, которая и сама раздаривает свою любовь налево и направо? История Сержа и Людмилы вообще не давала Ангелине принять правильное обдуманное решение. — Что ей нужно делать, а чего лучше не делать?