Саламандра - [16]

Я с удовольствием выслушала все эти «комплименты» в свой адрес и кокетливо помахала хвостиком. Какая прелесть! Всегда приятно узнать, что о тебе думают на самом деле.

Взоры всех присутствующих были теперь устремлены на Полоза, который не отрывал от меня немигающего взгляда с того момента, как я появилась в поле его зрения. Надо сказать, уверенности это мне не прибавляло, скорее наоборот, вводило в состояние неописуемого ужаса, от которого я обнаглела еще больше. На нервной почве.

— А женихи все такие немногословные или только мне так несказанно повезло? — поинтересовалась я. — Было бы неплохо, хоть нотаций читать не будет.

— Я тебе их на бумажке напишу, — вдруг ответил жених на удивление приятным низким голосом.

— Ух ты! — чуть не подпрыгнула я, но вовремя вспомнила про свое подвешенное состояние. — Будем переписываться! Я обещаю, что отвечу обязательно! Адресок оставь.

— Салли, ты в своем уме?! — Отец выхватил подушку со мной из рук у побледневшей до состояния прозрачности служанки. — Замолчи сейчас же! Ты похожа на бешеную блоху.

Я подождала, пока кисточка перестанет раскачиваться, и радостно заявила:

— А ты нет? Где сваты? Где предложение руки и сердца? А томные взгляды и признания в любви под луной? В конце концов, где подарки?!

— Салли!..

— Я смотрю, невеста у вас с норовом, — незаметно подошел к нам Владыка. Его зеленые глаза почему-то не внушали мне такого ужаса, как глаза моего жениха. Наверное, они не были такими холодными и равнодушными. Хотя вертикальные зрачки и отсутствие белков сами по себе не способствуют душевному равновесию.

Мой будущий свекор разглядывал меня с видом профессионального повара, покупающего на рынке мясо и проверяющего его на свежесть.

— Надеюсь, она просто психически неуравновешенна, а не страдает каким-либо особым видом сумасшествия? — задумчиво поинтересовался он.

— Да вы хоть раз видели чокнутую саламандру? — искренне возмутилась я. Тоже мне — эксперт по психам! Хотя…

— Я вообще саламандру первый раз вижу.

«Очень хотелось, чтобы и в последний», — явственно читалось на его лице.

— Ну и что дальше? — громко заявила я, с трудом вскарабкиваясь на подушку. И ведь никто не помог, даже за лапку не поддержал! А еще мужики! — Давайте, давайте, начинайте. Я что, зря марафет наводила, хвост ваксой мазала?

Зеленоглазого Владыку я самым бессовестным образом игнорировала.

— Позовите священника! — зычно крикнул мой папашка, у меня чуть уши не заложило.

Владыка Гор не спеша отошел к сыну, и они тихо перекинулись парой фраз. «Обо мне сплетничают, — злорадно подумала я. — Сами такие! Вроде со спины люди как люди, а как глянут… Вот повезло-то мне с женихом! Змеюка, она где угодно змеюка, и человеческое обличье ничего не меняет. Лучше бы я за какого-нибудь Иванушку-дурачка замуж вышла. И страху меньше, и свободы больше. А тут не знаешь, чего и ждать от такого замужества».

О том, что я тоже не до конца человек (про папашку и говорить нечего), а уж сейчас особенно, в тот момент мысли даже не возникло.

Откуда-то из-под стола вызволили перепуганного до икоты священника.

С религией у отца всегда были проблемы. Или у религии с отцом, это зависело от причины разногласий. Папашку раз пятнадцать уже отлучали от церкви за всякие разрушительные непотребства и регулярно устраиваемые дебоши с выжиганием посевных полей, набегами на монастырские склады и разорением церковных сокровищниц. В состоянии не совсем адекватном, достигнутом принятием большого количества горячительных напитков, с ним спорить было бесполезно, поэтому анафеме его предавали, как правило, по утрам, когда раскаяние венценосного вредителя превышало все предельно допустимые нормы. Но по прошествии непродолжительного времени издавался царев указ о взимании повышенного налога с церкви за жертвоприношения и сомнительную благотворительность, и Змея Горыныча снова радостно принимали обратно как самого желанного и богобоязненного великомученика. Наступал относительный мир и покой. Временный. До следующего раза. Это даже стало чем-то вроде ритуала. Все его ждали и немного побаивались, как ночных заморозков по поздней весне.

Вот сейчас как раз и был такой момент, когда анафему сняли с папашки всего несколько дней назад, а повышенные налоги еще не снизили. Поэтому священник, которого каким-то образом успели заманить сюда, трясся от страха и совершенно не знал, как вести себя в такой нестандартной ситуации. Вроде бы можно и нос позадирать, разыгрывая оскорбленное высокопреподобие, но в то же время кто знает, чем эта гордыня может грозить в будущем. Змей Горыныч — существо непредсказуемое и излишне злопамятное, то есть помнит то, чего не надо. А если и не помнит, то что-нибудь все равно сожжет — на всякий случай. И эти узкоглазые еще пожаловали, страху на богобоязненный люд наводят одним своим видом.

— Салли, веди себя прилично, ты же невеста, а не девчушка-веселушка! — Отец снова всучил подушку со мной служанке, успешно изображавшей привидение, и я в очередной раз чуть не сверзилась. Никакого уважения к моей сосватанной особе! Трясут, как переспелую грушу!

Мой наводящий панический ужас жених закашлялся в кулак, еле сдерживая смех и с интересом наблюдая за моими невероятными попытками удержать шаткое (в прямом смысле) равновесие. Наверное, его бы очень порадовало мое живописное падение, вон как веселится. Фигу! Чисто из вредности не свалюсь! Срастусь с этой подушкой, но такого удовольствия ему не доставлю!