Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев - [73]
«Случилось однажды, что когда франки приблизились к стенам вместе с „котом“, намереваясь установить его, турки в этом месте заготовили на стенах целую гору сухих поленьев. Затем, не медля ни минуты, они забросали греческим огнем плетневую изгородь (circleia), которую [франки] долго и тщательно устанавливали. После этого они выстрелили из камнемета, и камень ударил туда, где уже запылал огонь. Тогда французский король, обезумев от гнева, стал изрыгать страшные проклятия и бранить своих подданных, давая им позорные прозвища за то, что они не собираются отомстить сарацинам, которые едва не убили короля. Поскольку близился вечер, король, все еще пылая гневом, приказал герольду оповестить всех о намечавшейся на завтра атаке.
Рано утром отборные войска были поставлены на внешних укреплениях, чтобы отбить возможную вылазку сарацин. Потому что Саладин хвастался в тот день, что он перейдет через линию укреплений в полной силе и разгромит христиан. Но он не сдержал своего слова. Во главе воинов встал Кахадин [Таки ад-Дин]. Они большим числом наступали на позиции врага, но французы отважно оборонялись. С обеих сторон были большие потери. Турки, оставив коней в обозе, наступали в пешем строю. Вспыхивали рукопашные схватки, в ход шли сабли, мечи, кинжалы и боевые топоры, не говоря уже о дубинах, утыканных остриями. Турки то продвигались вперед, то отступали под ответным напором отважных христиан. Каждая сторона сражалась с невиданной яростью. То было время летней жары.
Те отряды войска, что должны были взять город, продолжали вести подкопы, применять осадные машины и пытаться взобраться по стенам. Турки, опасаясь этих воинов, мужественно шедших в атаку, подавали сигналы своим соратникам вне города, высоко поднимая знамя Саладина. Они надеялись, что те придут им на помощь или же нападут на противника с тыла. Кахадин и его турки сражались отважно, но были принуждаемы к отступлению нашими людьми, которые, благодаря Богу, встали на пути врага подобно непреодолимой стене. Тем временем землекопы французского короля провели подземную галерею под самый фундамент стен и подожгли деревянные столбы, которые поддерживали ее кровлю. После того как они сгорели, стена несколько наклонилась, но так и не обрушилась. Множество христиан сбежалось к этому месту, надеясь войти в город через пролом в стене, а турки собрались с другой ее стороны, чтобы оказать им сопротивление. О! Как много знамен и разного рода осадных машин можно было увидеть. Не говоря уже об отчаянной храбрости турок, метавших греческий огонь в наших людей. Французы принесли лестницы и попытались взобраться на стену, которая так и не была повержена…»
Во время этого приступа аль-Адиль возглавил две лихие атаки, которые окончились ничем. А Саладин переходил от отряда к отряду, боевым кличем подбадривая людей. Баха ад-Дин писал, как при одном только взгляде на город, который подвергался крайней опасности, султан чувствовал, как к его глазам подступают слезы. В тот день он ничего не ел, его уговорили только выпить подготовленное его врачом лекарство. А приступ становился все более ожесточенным.
«Король Ричард I приказал принести ко рву у городских стен плетневую изгородь (circleia), за которой укрылись наиболее искусные арбалетчики. Чтобы воодушевить на бой своих людей и повергнуть сарацин в трепет, король возлег на шелковые подушки рядом со стрелками, и с этой позиции он начал стрелять из арбалета, с которым он прекрасно умел обращаться, и сумел поразить многих врагов. Одновременно под расположенной перед ним башней его люди продолжали вести подкоп. Они уже дошли до фундамента и теперь заполняли подкоп и все пустоты в земле деревянными колодами. Затем они подожгли их, и через некоторое время стена обрушилась…
Рыцари короля Ричарда надели доспехи, они жаждали славы и победы. Среди них были граф Лестерский, Андре де Шавиньи и Гуго Браун. Епископ Солсберийский тоже вышел на бой, и многие другие. Был третий час, время завтрака, когда эти славные воины начали свою работу. Они пошли на приступ башни, на которую начали храбро подниматься по штурмовым лестницам. Турецкая стража, завидев их, подняла крик, что привело весь город в движение. Турки, в спешке хватая оружие, ринулись навстречу нашим воинам, которые пытались подняться, а турки – их отбросить. Все смешалось в рукопашной схватке, сталкивались грудь грудью, меч лязгал о меч. Здесь прорывались вперед, там падали замертво. Наших воинов было мало, а турки все прибывали. Турки начали поливать наших греческим огнем, что вынудило их отойти и покинуть башню. Часть их была посечена врагом, часть сожжена смертельным огнем. Наконец пизанцы, жаждавшие славы и мщения, сумели с нечеловеческим усилием подняться на башню. Но сколь бы храбры они ни были, и им пришлось отойти после того, как турки словно бешеные бросились на них. Никогда прежде за всю войну турки не проявляли такой доблести.
Несмотря на то что одни стены частично обрушились, другие были повреждены, а большинство жителей было убито или ранено, в городе все еще оставалось 6 тысяч турок. С ними еще были их вожди Месток [аль-Мештуб] и Каракойс [Каракуш], которые уже отчаялись дождаться помощи. …Так, на общем совете осажденные решили просить о перемирии, одновременно известив об этом Саладина, надеясь, как это принято у язычников, что он обеспечит их безопасность. Он должен был или прислать им немедленную помощь, или гарантировать им сдачу города на почетных условиях. Чтобы добиться подобной милости, два знатных сарацина и славнейших воина во всем язычестве, Месток и Каракойс, прибыли к нашим королям и пообещали сдать город, если они не получат от Саладина срочной помощи. Однако они поставили условие: всем находившимся в осаде туркам должен быть разрешен свободный выход из города, куда они захотят, с оружием и всей движимой собственностью. Король Франции и почти все французы согласились на это, но король Ричард не хотел и слышать о том, чтобы войти в опустевший город после столь долгой и утомительной осады. Узнав о том, что думает о сдаче король Ричард, оба знатных сарацина вернулись в Акру, не завершив дела. Саладин, меж тем приняв посланников из осажденного города, призвал его защитников твердо держаться и уверил их, что скоро они получат действенную помощь. Он заявил, что он получил известие о приближении большого войска из Вавилона [т. е. Каира] на кораблях и галерах».
На протяжении более чем трех столетий народы Европы, занимавшиеся торговлей, были вынуждены вести свои дела с оглядкой на действия морских разбойников, промышлявших в Средиземном море. Британский востоковед Стенли Лейн-Пул рассказывает о золотом веке берберских пиратов, исследует причины, побудившие мавров освоить опасное ремесло, описывает крупнейшие морские сражения. Историк прослеживает жизненный путь знаменитых османских корсаров – братьев Аруджа и Хайр-эд-Дина Барбаросса и других прославленных турецких и мавританских пиратов, наводивших страх на мирных купцов и военный флот могущественных держав.
В книге впервые в отечественной историографии исследуется отношение американского общества к войне с Великобританией в 1812–1815 гг. События вписываются в контекст наполеоновских войн и хронологически совпадают с Отечественной войной 1812 г. и заграничными походами русских войск. Восприятие в американской историографии и исторической памяти народа этой войны весьма противоречиво, от восхваления как второй Войны за независимость, создавшей национальный гимн или образ дяди Сэма, до резкой критики ненужного и бессмысленного конфликта, «войны м-ра Мэдисона», затеянной ради партийных целей и личных амбиций, во время которой американцы пережили национальный позор, а их столица была сожжена врагом.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Книга посвящена истории польской диаспоры в Западной Сибири в один из переломных периодов истории страны. Автором проанализированы основные подходы к изучению польской диаспоры в Сибири. Работа представляет собой комплексное исследование истории польской диаспоры в Западной Сибири, основанное на материалах большого числа источников. Исследуются история миграций поляков в Сибирь, состав польской диаспоры и вклад поляков в развитие края. Особое внимание уделено вкладу поляков в развитие предпринимательства.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.
С тех пор как человек обрел способность задумываться о себе, вопрос собственного происхождения стал для него центральным. А уж в XXI веке, когда стремительно растет объем данных по ископаемым остаткам и развиваются методики исследований, дискуссия об эволюционной истории нашего вида – поистине кипящий котел эмоциональных баталий и научного прогресса. Почему остались только мы, Homo sapiens? Какими были все остальные? Что дало нам ключевое преимущество перед ними – и как именно мы им воспользовались? Один из ведущих мировых специалистов, британский антрополог Крис Стрингер, тщательно собирает гигантский пазл, чтобы показать нам цельную картину: что на сегодняшний день известно науке о нас и о других представителях рода Homo, чего мы достигли в изучении своего эволюционного пути и куда движемся по нему дальше. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Автор этой книги знает о садоводстве не понаслышке. Он проходил обучение в Ботаническом саду Оксфордского университета. Книга рассказывает о науке ботанике и двух выдающихся исследователях – Карле Линнее и Джозефе Бэнксе. В XVIII веке ботаника еще не утвердилась в обществе и умах людей так, как физика и математика. Из книги вы узнаете о фактическом становлении этой науки и о том, как и почему все больше людей по всему миру стали ею интересоваться. Швед Карл Линней классифицировал растения, животных и минералы, его система «выжила» благодаря тому, что выбранные признаки оказались очень наглядными и удобными для применения на практике.