Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев - [54]

Ибн аль-Атир приводит рассказ об этом 16-летнего аль-Афдаля, сына Саладина: «Это была моя первая битва, и я был рядом с отцом. Когда король франков отступил на холм, его рыцари храбро атаковали мусульман и отбросили. Я увидел тревогу на лице отца; он дернул себя за бороду, бросился вперед и закричал: „Выгоните шайтана из его логова!“ Мусульмане начали теснить рыцарей, а те отступали по склону. Когда я увидел, как франки бежали, а мусульмане их преследовали, я закричал, охваченный восторгом: „Мы одолели их!“ Но франки контратаковали и снова отбросили наших людей к тому месту, где стоял мой отец. И снова он призвал их наступать, и опять враг отступил. И я снова закричал: „Мы одолели их!“ Но отец обернулся ко мне и произнес: „Успокойся! Мы не разобьем их до тех пор, пока тот шатер стоит там“. В это время королевский шатер был опрокинут. Тогда султан спешился, и совершил земной поклон, и возблагодарил Аллаха со слезами радости на глазах».

Это был действительно конец. Франки потратили последние силы, чтобы прорваться к колодцам. «Древо Истинного Креста», которое было хоругвью крестоносцев в тяжелом походе и безнадежной битве, попало в руки неверных. Епископ Акры, который воздвиг его, был убит, и, казалось, Бог оставил христиан. Мучимые жаждой, палимые солнцем и удушаемые жарой, они спешивались и бросались в крайнем отчаянии на окаменевшую землю. Сарацины были тут как тут, и от них не было защиты. Рыцари были слишком обессилены, чтобы дорого продать свою жизнь. Погиб цвет рыцарства. Король и его брат Рено де Шатильон, Жослен де Куртене, Онфруа де Торон, Великие магистры ордена тамплиеров и ордена госпитальеров и многие другие знатные рыцари попали в плен. Граф Раймунд, прорвавшись через ряды сарацин и увидев, как был пленен король, не ослаблял удил, погоняя коня, пока не оказался в безопасности в Тире – лишь только для того, чтобы умереть от горя и позора. Легенда не пощадила его памяти. Он стал Иудой, который предал христианский мир. На протяжении веков менестрели рассказывали, как Раймунд плел заговоры против короля Ги де Лузиньяна и продал Истинный Крест неверным. Балиан Ибелин, который был в авангарде, также смог бежать вместе с князем Сидона. Остальные рыцари Палестины погибли или оказались в мусульманском плену. Все простые рыцари, что выжили, стали пленниками. Видели, как один сарацин тащил 30 пленных христиан за собой на веревке от шатра. Арабские хронисты, в частности Имад ад-Дин и Абу-Шама, пишут, что погибшие воины лежали грудами, подобно булыжникам, друг на друге, среди сломанных крестов, что повсюду валялись отрубленные руки и ноги, а отсеченные головы были разбросаны по земле, словно богатый урожай дынь.

Саладин разбил лагерь на поле битвы. Когда был поставлен его шатер, султан приказал привести к нему пленных. Короля Иерусалима и Рено де Шатильона он принял в шатре. Он посадил короля рядом с собой и, видя его жажду, предложил ему чашу ледяной воды. Ги отпил из чаши и передал ее владетелю Карака, но Саладин был явно раздосадован. «Скажите королю, – сказал он переводчику, – что это он, а не я дал этому человеку пить». Традиция встречать «хлебом и солью» не могла помешать мести. Султан поднялся и приблизился к продолжавшему стоять Рено: «Дважды я клялся убить его: когда он попытался вторгнуться в священные города и когда он предательски захватил караван. Итак, я отомщу тебе за Мухаммеда!» И он обнажил свой меч и собственноручно отрубил де Шатильону голову, как он и поклялся. Охрана вытащила обезглавленное тело из шатра. «И Аллах сопроводил его душу в ад».

Печать Рено де Шатильона

Король вострепетал от ужаса, поверив, что настал его час, но Саладин уверил его: «Не в обычае венценосных владык убивать друг друга; но этот человек превзошел все границы; итак, то, что должно было случиться, то и случилось». Надо сказать, что рассказ о казни Рено де Шатильона различается в деталях. Одни хронисты представляют дело так, что, как обычно, Рено было предложено принять ислам – обычная формальность, – но после его отказа ему отрубили голову. Другие утверждают, что личная охрана казнила его за шатром. Что касается рыцарей двух военно-рыцарских орденов, то они были жестоким образом наказаны за их ревность в делах веры. Все госпитальеры и храмовники, попавшие в плен, которых было около двухсот человек, были казнены. Однако королю и остальным знатным рыцарям сохранили жизнь и отправили в Дамаск. Поле битвы еще долго несло на себе следы ужасной бойни, где погибло, как говорили, «30 тысяч» христиан[11]. Год спустя все еще были видны повсюду отбеленные временем кости, а холмы и долины полны следов пиршества стай диких зверей.

Место битвы, которая привела к падению Иерусалимского королевства, традиционно почиталось святым на протяжении столетий. Рога Хаттина, как считалось, были той самой Горой Блаженств, где Спаситель произнес Нагорную проповедь, уча о мире. Гора теперь стала свидетельницей «не мира, но меча».

Глава 14 Саладин отвоевывает Иерусалим 1187

Сарацины всю ночь после битвы праздновали победу и возносили славословия Аллаху. Повсюду были слышны воинственные кличи и слова молитв. «Аллах велик», «Нет Бога кроме Аллаха», – вплоть до рассвета разносилось по всему лагерю, передаваясь из уст в уста. Мусульмане имели все поводы для ликования. Победа при Тиверии открывала для них всю Палестину. Королевство Иерусалимское, можно сказать, прекратило свое существование. Его король и вся знать стали пленниками, и едва ли среди крестоносцев мог найтись какой-либо предводитель, способный возглавить распавшееся государство. С тех пор, как 90 лет назад крестоносцы ступили на Святую землю, им не приходилось испытывать подобного поражения. Это был смертельный удар по их господству, и никогда в будущем христианство не вернуло себе того, что оно потеряло в день празднования памяти святого Мартина. За два месяца, от Бейрута на севере до Газы на юге, вся Палестина, за исключением нескольких изолированных крепостей рыцарских орденов, оказалась под властью Саладина. И только Тир и Иерусалим оставались единственными осколками христианского королевства. Священный город вскоре разделил судьбу подвластных ему земель.