Сахара - [27]

***

Военный санитар, приведенный Кристианом, готовит для меня укол морфия. Я лежу на одеяле рядом с постом; снова я не в состоянии хотя бы пошевелиться, гляжу на этого высокого алжирца, пока тот наполняет свой стеклянный шприц. Лапы у него просто громадные. Он вонзает иглу. Через минут пять боль из моего живота исчезает. Я переживаю мгновение неописуемого блаженства, а потом теряю сознание.

Ночью, разбуженный Кристианом санитар приходит сделать мне следующий укол.

Бордж-Моктар - это всего лишь парочка домов из высохшего камня, такого же серого, как и земля. Стоящие возле колодца несколько рахитичных деревьев привносят в пейзаж хоть какое-то разнообразие. На рассвете ложусь там, чтобы напиться.

Кристиан отправился купить ампулы с морфием и шприц, чтобы мы могли отправиться. Благодаря ночным уколам, боль несколько утихла, но держится по прежнему.

Заставляю себя заглотнуть пару литров болотистой воды из колодца. Это единственный способ вымыть песок, застрявший в почках. Новые порции воды мне приносят тамачеки.

***

Тамачеков я уже видел во время своего первого путешествия через Таманрассет, но тогда я просто не понимал, какие великолепные это люди. Их женщины невероятно красивы. Кожа у них черная, очень матовая, но зато у них очень тонкие, европейские черты лица. Когда я приглядываюсь, они смеются и пытаются скрыть лица за голубыми платками.

Но тела их ужасно стареют. Им еще нет и тридцати лет, а сами уже отяжелевшие и затасканные. Зато их девочки просто прелесть. Впрочем, все дети, несмотря на худобу, чертовски красивы. У мальчишек на голове всего один пучок волос, словно у ирокезов. Все улыбаются, все умненькие и говорят со мной на чистейшем французском языке. Меня окружило все небольшое племя, как тут вернулся Кристиан с паршивыми новостями. Санитар не желает расставаться со своими ампулами морфия. Это государственная собственность, предназначенная исключительно для использования военными.

Он падает на землю рядом со мной. Парень устал, грязен и плохо побрит, из-за жары сил у него почти что не осталось. Белый его костюм весь в пятнах и пыли.

- Вернись к нему, отведи в сторонку, поговори один на один и предложи тысячу франков. Он не откажет. Не забудь пару шприцев, вату, спирт и как можно больше ампул.

Через час он возвращается, улыбаясь от уха до уха; добычу несет под рубашкой.

- Есть шприцы, десять ампул и все остальное.

Уф! День проходит спокойно. Я из своего угла и не вылажу. Перед отъездом заглянули Валлид с Аюджилом. Моник, сияющая от счастья, влюбленная по уши, не отступает от красавчика Валлида ни на шаг.

Пополуденные часы тамачеки проводят с нами. Мы отдаем им практически все банки с сардинами, которые еще у нас остались. Нам они уже и не нужны. До Тессалит осталось сто шестьдесят километров. Я попросил отца малышни зарезать и зажарить барана. Едим, все остатки раздаем. Вместе с этим вручаю им еще и пару банкнот. Все эти люди чертовски бедны. В Алжире они укрылись изгнанные голодом. У них, в Мали, в Сахеле, все колодцы высохли, скот подыхает.

Вечером я чувствую себя чуточку полегче. Эти сто шестьдесят километров до Тессалит проедем за раз. А уже там можно будет немного и отдохнуть.

***

С таможенными формальностями покончено. Бордж-Моктар - это последний алжирский город. Потом еще километров с шестьдесят алжирской территории, а вот следующая сотня - это уже ничейная земля.

Кристиан садится за руль. Уже с первых километров чувствую, что боль возвращается. Чтобы предупредить несчастье, прошу Кристиана остановиться и делаю себе внутривенный укол.

Наступает ночь. Врывающийся через открытое окно воздух бодрит. Я свернул для себя какую-то тряпку в качестве подушки. Втиснувшись в сидение и выставив лицо на ветер, я чувствую себя лучше.

Меня будит голос Кристиана. За окном темнота.

- Чарли, странно...

- Что?

- Ты точно знаешь, что до Тессалит должно было быть шестьдесят километров? Мы проехали уже двести, и ничего...

- Ничего, доедем. Знаешь, все эти африканские расстояния...

Я уже полностью проснулся. Дорога хорошая, машину практически не трясет, никакой стиральной доски. Так мы едем еще с час, и только после этого во мне зародились подозрения. Неожиданно кое-что вспоминаю. Среди весьма скромных ведомостей относительно этой трассы имеется и такая: Тессалит - это гора, то есть, мы давно уже должны были ехать под гору, тем временем, за окном все плоское. Спрашиваю у Кристиана:

- А по дороге были какие-нибудь подъезды?

- Никаких.

- И развилок не было?

- Нет.

Времени на беспокойство у нас нет. Кристиан ругается, молниеносно переключается на низшую скорость. Грунт сделался мягким. Колеса скользят, он врубает первую, прибавляет газ, чтобы вырваться, только это уже не срабатывает. Мы застряли.

Выходим, чтобы оценить ситуацию. Мы засели в очень мелком песке. Я опираюсь о машину. Уж слишком я слаб, чтобы хоть что-то сделать, даже помочь Кристиану.

- Слушай, Кристиан, мы заблудились. Видимо, ты где-то повернул не туда. Но это уже завтра. Как рассветет, тогда и посмотрим.

Кристиан, свалившись прямо на песок, немедленно засыпает. Я же не могу удержаться от размышлений. У нас нет подкладок, лопат, но прежде всего - эта чертова слабость, которая не даст возможности помочь Кристиану по-настоящему. Потихоньку я засыпаю, но просыпаюсь из-за нового приступа боли на высоте таза.