Сахара - [22]

Проявляю терпение.

- Моник, не настаивай, будь уж так добра. Ты же видишь, что у нас нет места, так почему бы тебе не попросить горцев, у них как раз есть местечко.

У дурочки глаза на мокром месте.

- Они не хотят.

- Тогда отправляйся на грузовике.

- Не хочу.

Дамочка не хочет. Дамочка решила, что трахнуть ее должны именно мы. Перед моей машиной торчит семьдесят пять кило пассивности. Кристиан бессильно разводит руками. Что ж, я пробовал по-всякому. Сдаюсь и соглашаюсь.

***

Нужно пройти таможню. Это небольшой домик, красный, как и все остальные, только стоящий чуточку за городом. Напротив него площадка из утоптанной земли служит в качестве паркинга; на нем стоят два грузовика местные развалины, старые, побитые, покрытые пятнами песка, приклеившегося к капоту. Вокруг них крутится с полтора десятка мужчин из племени Тамачек, местные кочевники, один за другим разгружают мешки с товаром. Таможенники в серых, несмотря на жару застегнутых на все пуговицы мундирах, надзирают за ходом операции. После этого они открывают несколько случайно выбранных мешков; после того, как мешки разгружены - грузовик обыскивают. После того, как машины будут проверены, тамачек вновь загрузят все десять тонн товара.

В нашем случае формальности занимают меньше времени. Рене с Патрицио едут сразу же за нами. Наша пассажирка присоединяется к нам с громадным рюкзаком. Мешок весит ровно столько же, что и она, занимает столько же места. Запихиваю, насколько это мне удается над бочкой, и мы отправляемся.

***

Первые десять километров еду за грузовиками. Держусь за ними буквально в паре метров, поэтому мы окружены туманами пыли, вздымающейся в синее небо. Приходится закрыть окна. Без вентиляции машина быстро превращается в печку. В этом желтом тумане я ничерта не вижу, поэтому пару раз приходится резко тормозить. Моник бьется головой в переднее стекло. Колеи глубокие, и мы елозим днищем по земле.

- Кнристиан, сколько там до Реггане?

- Где-то полторы сотни километров.

Опережаю оба грузовика и теперь, когда дорога свободна, выжимаю газ до упора. Оба туриста остаются сзади.

- Моник, сдвинься, ты мне мешаешь.

"Пежо 404" машина узкая, а эта толстуха мешает мне плавно переключать скорости. Она прижимается к Кристиану, и, наконец, садится у него меж колен.

Таким образом я обретаю свободу движений, и поездка даже доставляет удовольствие. Следы шин на песке видны замечательно. Достаточно ехать прямо по ним. Если еще постараться, чтобы колеса не попадали в колеи, так все вообще просто. Из динамика визжит Дженис Джоплин, оконные стекла опущены, по машине гуляет теплый ветерок, жму газ на всю катушку...

Дорога, правда, не в самом лучшем состоянии. Иногда приходится объезжать ямы метровой длины, которые замечаю в самый последний момент. Через меньшие просто перелетаю. Автомобиль отрывается от земли. При каждом новом контакте с землей этот блядский рюкзак падает мне прямо на шею. Моник немедленно поправляет его.

По подобным дорогам я ездил уже в разных местах по всему миру, так что эта особых трудностей для меня не представляет. Единственное, немного беспокоюсь за машину, который начинает разваливаться на части на отрезках так называемой стиральной доски. К счастью подобные отрезки попадаются редко. Пару минут тряски, а потом снова показывается песок. Ладно, это два пальца об асфальт.

Иногда дорога расширяется до сотни метров. Проезжаем неподалеку от небольших групп квадратных домиков; вдалеке видны пальмы. От тракта ответвляются занесенные песком дороги, ведущие куда-то за горизонт, где наверняка расположены деревни.

Тремя часами позднее проезжаем мимо небольшого скопища красных домиков. Еще дальше виден маленький форт того же самого цвета, окруженный невысокой оградой: это Реггане.

Дамочка готовит нам бутерброды с консервированными сардинками, которые Кристиан купил в Адраре. Быстро съедаем этот ужин, дополняя печеньем, предложенным нашей пассажиркой.

Укладываемся поудобней и радуемся вечернему покою. Закат солнца, равно как и восход, это один из красивейших моментов в пустыне. Солнце творит великолепнейшую полосу разнообразнейших оттенков апельсинового цвета, сливающихся с синевой неба. Сделалось попрохладней, а с тех пор, как запрещаю Моник жаловаться на усталость, царит абсолютная тишина.

Ночь приходит буквально в десять минут. Волшебный момент испаряется. Люксембург уже спит. Мы тоже ложимся, чтобы последовать его примеру. Чуть позднее, уже поздно ночью, приезжают грузовики. Слышу какие-то отрывки разговоров между Кристианом и обоими горцами, еще голоса арабов, наконец засыпаю.

Когда же просыпаюсь, первое, что вижу - это пустыня.

***

Передо мной расстилается океан песка, до бесконечных пределов, плоский и без каких-либо помех. Солнечный свет уже очень яркий, но жары еще нет. Сидя на оградке, закуриваю самокрутку и вглядываюсь в этот безбрежный простор.

Ко мне присоединяется Кристиан. Обратившись к этому гигантскому океану золотого песка, натянув сомбреро на голову, он вслух формулирует свою мысль:

- Ёб твою мать...

Это не страх. Кристиан - один из храбрейших парней, которых я знаю. Это уважение. Первый раз я переехал Сахару с Мигелем. Тогда я был всего лишь пассажиром на грузовике. На сей раз с пустыней придется побороться.