Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке) - [4]

В начале 1871 г., когда я начал усердно хлопотать об осуществлении своего плана посетить острова озера Чад, в Куку пришло известие, разрушившее этот план и сильно взволновавшее все Борну.

6 января в городе появились двое арабов шоа из племени саламат, жившего оседло в области Котоко. Они принесли тревожные вести из Вадаи, куда ездили продавать верблюдов. Во время их долгого пребывания в Абеше, столице Вадаи, они обратили внимание на необычное оживление в среде тамошней знати, что, без сомнения, свидетельствовало о каких-то военных приготовлениях. Ежедневно в столицу стягивались воины, конные и пешие, вскоре вновь покидавшие ее отдельными небольшими подразделениями. Эти приготовления проходили с той таинственной предосторожностью, которой они обычно там сопровождаются, так что нашим вестникам удалось лишь узнать от своего хозяина и других знакомых, что речь будто бы идет об одной из частых военных экспедиций, направленных против даза Бахр-эль-Газаля. Однако численность выступавшего в поход войска со временем так увеличилась, что оба шоа уже не верили даваемым им объяснениям. Они встревожились и решили как можно скорее вернуться домой. Их тревога возросла еще больше, когда им не разрешили уехать и дали понять через хозяина, что, раз уж они стали свидетелями военных приготовлений, им придется дождаться их завершения, дабы предотвратить распространение преждевременных слухов по поводу намерений короля. Лишь некоторое время спустя, когда столицу покинул сам король Али со своими сановниками и телохранителями, они получили разрешение на отъезд. Несколько дней они шли за войском, пока оно не свернуло на дорогу, ведущую вдоль реки Бата на запад. После этого по более северной дороге они поспешили к себе на родину.

Чтобы доставить столь важные вести в Борну как можно скорее, эти люди проделали путь от Абеше до дома за девятнадцать дневных переходов, тогда как обычному каравану на это требуется целый месяц. Они были убеждены, что слух, распространяемый о походе против даза Бахр-эль-Газаля, был выдуман лишь для того, чтобы скрыть более важные планы, и полагали, что военный поход правителя Вадаи был направлен против Багирми. Дело в том, что королю Багирми Мохаммеду была очень не по душе зависимость своей страны от Вадаи, и он давно уже пользовался любой возможностью подразнить и обидеть своего сюзерена. И хотя король Али был человеком весьма рассудительным и думал прежде всего об увеличении богатства своей страны, он в то же время был и очень воинственно настроенным властелином, которому в конце концов надоели строптивые и заносчивые выходки его вассала и соседа, которого он вознамерился наказать.

Эти вести с быстротой молнии распространились по городу, и теперь все только и говорили о военных планах короля Али. Правда, более рассудительные не верили, что он питал враждебные намерения по отношению к Борну, ибо считали его слишком умным, чтобы без настоятельной необходимости прервать проводимые им внутри страны преобразования и начать вне ее борьбу, исход которой все же оставался сомнительным. Однако никто не мог отделаться от некоторого чувства тревоги. С тех пор как отец и предшественник короля Али, Мухаммед Шериф, не имея другого повода, кроме происков одной придворной группы в Куке, надеявшейся с помощью внешних сил вернуть к власти свергнутую династию, 22 года назад напал на Борну и в общем одержал победу¹, отношения между этими соседними странами — и без того прохладные и натянутые после столкновений за Канем (колыбель державы Борну) — приняли почти враждебный характер. Жители Борну, принявшие благодать ислама чуть ли не на пятьсот лет раньше своих соседей, были преисполнены высокомерия культурного народа по отношению к варварам. Последние же, осознав при сильном правлении свою юную мощь и исполненные воинственного духа, презирали затхлую атмосферу и малодушное придворное окружение соседней державы.

Заносчивые и неуживчивые вассалы шейха Омара старались расширить трещину между Борну и Вадаи. Недовольные там и здесь искали повода к интригам и выдумывали или распространяли неприязненные высказывания правителей и сановников. Вот почему, несмотря на противоположное мнение спокойных и рассудительных людей, двор и народная масса были охвачены страхом, как бы тщеславие и воинственное настроение не привели короля Али к открытым враждебным действиям против Борну. Чем более расплывчатыми были возникавшие слухи и сообщения, тем шире распространялось чувство неуверенности и тревоги, особенно в высших кругах.

Известия сначала поступали так редко, что через две недели после прибытия саламат мы все еще не знали, пойдет ли речь о Багирми или о Борну, присутствует ли лично король Али в своих войсках, дошло ли уже дело до сражений и тому подобное. А ведь расстояние до Масеньи, царской резиденции Багирми, равнялось всего десяти дням пути, который проходил по довольно густо заселенной местности. Достоверным казалось лишь то, что король Багирми Мохаммеду укрылся со своим войском и значительными припасами за стенами столицы в ожидании осады, тогда как верховный военачальник Вадаи,