Сага об угре - [7]

Многие теории о том, откуда же берется угорь, исходили примерно из одной мысли: это была идея жизни, зарождающейся из чего-то неживого, идея спонтанного возникновения — малого отголоска рождения Вселенной.

Комар, рождающийся из пылинки; муха, рождающаяся из куска мяса; угорь, рождающийся из ила. Это обычно называют самозарождением: такое понятие бытовало в науке в прежние времена, особенно до изобретения микроскопа. Люди верили своим глазам — и если они наблюдали кусок гнилого мяса, из которого внезапно выползали опарыши, не видя перед тем ни мух, ни их яиц, то как они могли подумать нечто иное, чем то, что опарыши откуда-то берутся сами? Аналогично этому никто никогда не наблюдал, как размножаются угри, причем у них и не видно никаких органов размножения.

Мысль о самозарождении ведет, естественно, к началу начал — к возникновению жизни на Земле. Если существовало некое начало, когда жизнь действительно возникла из ничего (через Божественное ли вмешательство, если в него верить, или иным образом), тогда не так уж и нелепо допустить, что это спонтанное возникновение может повторяться — например, когда рождается угорь.

Как это на самом деле могло произойти, объяснялось по-разному. В Первой книге Моисея говорится о том, как Дух Божий, носившийся над пустотой, создал не только свет и землю, но и всех зверей. Античные философы-стоики говорили о пневме, дыхании жизни, — той комбинации воздуха и тепла, которая необходима для существования как земных созданий, так и души. Но важнейшее условие при этом — вера в то, что неживая материя может превращаться в живую, что живое и мертвое в конечном счете являются предпосылками друг друга и что какая-то форма жизни может существовать внутри того, что на первый взгляд кажется мертвым. Поскольку угря невозможно было понять или объяснить, размышления такого рода лежали на поверхности: угорь стал отражением самой загадки о происхождении жизни на Земле.

Пытаясь понять угря, мы и по сей день вынуждены довольствоваться догадками — и в этом его особенность. Потому что, несмотря на все то, что нам сегодня известно о жизни и размножении угря: долгий путь из Саргассова моря, метаморфозы, терпеливое ожидание, возвращение обратно с целью размножения и наступающая за этим смерть, — несмотря на то, что все это, скорее всего, верно и корректно, немалая часть этого до сих пор остается на уровне предположений.

Ни один человек не видел, как размножается угорь; никто не наблюдал, как один угорь оплодотворяет икринки другого; никому не удалось убедить угрей размножаться в неволе. Мы думаем, что угри вылупляются в Саргассовом море, поскольку именно там обнаружены самые крошечные экземпляры прозрачных личинок в форме ивовых листьев, но никому точно не известно, почему угорь упрямо размножается именно там и только там. Никто доподлинно не знает, как они переносят долгий путь обратно в Саргассово море и каким образом находят дорогу туда. Считается, что угри умирают вскоре после оплодотворения, поскольку после нереста живых угрей никогда не наблюдалось, но, с другой стороны, ни одного взрослого угря, живого или мертвого, на месте нереста никто никогда не находил. Стало быть, никто никогда не видел угрей в Саргассовом море. Никто не может до конца объяснить смысла всех этих метаморфоз. Никто доподлинно не знает, сколько лет может прожить угорь.

Через две с лишним тысячи лет после Аристотеля угорь по-прежнему остается научной загадкой — и тем самым становится символическим воплощением метафизики. Метафизику связывают с именем того же Аристотеля (хотя само понятие появилось уже после его смерти): этим понятием обычно обозначают учение о том, что существует в стороне, вернее, за пределами объективной природы, за пределами того, что мы можем наблюдать и воспринимать при помощи органов чувств.

Речь не обязательно идет о Боге. Метафизика — это скорее попытка описать суть бытия, всю окружающую действительность. Она говорит нам, что существует разница между бытием как таковым и качествами бытия. Она говорит нам также, что это два разных вопроса. Угорь существует. Бытие первично. А вот что он такое — это уже совсем другое дело.

Мне кажется, именно поэтому угорь продолжает увлекать такое количество людей. Есть нечто притягательное в этой пограничной зоне на стыке веры и знания, где знаний недостаточно и потому они несут в себе не только факты, но и следы мифов и фантазий. Потому что даже тот, кто привязан к науке и строгому систематическому порядку, все же оставляет в душе крошечную лазейку для тайн и загадок.

Если придерживаться мнения, что угорь — это угорь, то придется предоставить ему возможность оставаться загадкой для человека. По крайней мере пока.

А пока угорь и остается загадкой. Так рыба он все же или нечто другое? Как он размножается: мечет икру или рождает живых мальков? Является ли он бесполым существом? Или, может быть, двуполым? Где он рождается и где умирает? За многие века, прошедшие после Аристотеля, угорь стал предметом многочисленных теорий, и на все попытки его понять неизбежно ложился налет мистики. В Средние века особенно распространенными были две теории, нередко дополнявшие друг друга: одна — что угорь живородящий, вторая — что он гермафродит, то есть двуполый.