Сага о Первом всаднике. Время проснуться дракону. Часть 1 - [37]

Очень сбивало с толку и то, что утрами и вечерами, после дневного отдыха, он часто находил отца в его кабинете полностью одетым и вполне бодрым. Тот, как и помнил его Вик в прошедшие годы, сидел за столом, разбирая бумаги и давая указания секретарям.

Виктору вначале всегда приходила мысль о приснившемся кошмаре, случившемся с ним на переполненный после трапезы желудок. Но, когда последний служка удалялся, то сразу же ужасная реальность давала о себе знать — король, как только они остались одни, устало откидывался в кресле, щеки его начинали пылать лихорадочным румянцем, а на лбу выступала испарина.

Тогда, видя, что сын смотрит на него пораженно, король горько усмехался:

— Мальчик мой, как ты думаешь, смогли мы с Владиусом обмануть служек?

— Смогли, вы даже меня обманули… — расстроено погружаясь снова в «холодный кисель», из которого он, было, выныривал, отвечал ему Вик.

— Все знают, что королю нездоровится. Но, приболел — это, знаешь ли, не — присмерти… а знать истинное положение вещей подданным пока не следует, — и отец опять усмехался, ставшей привычной для него за последние дни, горькой улыбкой.

Вика прямо корежило от нее, и ему начинало казаться, что и он чувствует жар, боль и ломоту во всех членах, которые мучили отца.

Все разговоры, которые велись в его присутствии, вызывали у него неприятие и раздражение. А разговоров, стараясь уладить все дела, больной король вел много со всеми своими сыновьями.

С Ричем, наследником, отец все больше говорил о государственных делах, в которых Вик, живя последние годы в отдалении от дворца, был совершенно несведущ. Но, когда разговоры начинали крутиться вокруг предстоящей свадьбы брата — тут он как просыпался:

— Какая свадьба?! Отец, ну кто из нас сможет веселиться сейчас?!! — встревал он. А ему объясняли что-то про Договоры, наследников и долг перед королевством.

Впрочем, хотя его как маленького мальчика и не выпроваживали после подобных взбрыков, но и в расчет его возмущения не брали. Даже Ричард, выглядевший удрученным при подобных разговорах, королю не перечил.

А вот когда отец вел беседы с Роем, вторым старшим братом, который теперь был облечен саном и, к тому же, совсем недавно назначен Верховным Святителем Храма Светлого, тут уж младший принц совсем выпадал из темы. Слушая наставления отца, он недоумевал:

«— Да какая разница в кого верует народ больше — в Светлого или Темного — это ж все равно один и тот же Создатель?!» — и возмущался про себя, что больной отец тратит свое время на такие никому не нужные разговоры.

С ним самим, с Виком, отец на серьезные темы не заговаривал, а все больше вспоминал мать, старые времена и детство младшего сына.

Только однажды он завел разговор о даре, которым был наделен Вик от рождения. А что о нем говорить? Был он, и нет его — запихнули куда подальше, прикрыв запретом. Сам Вик и не помнил ничего из того, что было с ним в пять зим, когда дар тот проснулся.

Но отец напомнил ему, что так просто держать магическую силу «на привязи» чревато большими проблемами — вон и сны плохие сыну снятся, превращая ночи в кошмары, и перепады настроения случаются, которые дополнительной сдерживающей магии требуют, и болезни нежданные, которые могут обрушиться на него.

А потом, вдруг, предложил снять запрет — вроде, раз свадьба Рича назначена и венчание случится не позднее, как в первый месяц осени, то и ему Вику можно теперь дар «отпустить». Единственное, что не надо бы им пользоваться начинать — так для всякого, пока у молодой пары дети не пойдут.

Под эти слова отца почувствовал Виктор, как в его груди, в подвздошной области, завозился, жалобно просясь наружу, тот «зверек», что жил там. Но знал принц, что «зверь» тот хоть и мал, но злобен и временами не просто скребется, а и рвется наружу, раздирая нутро когтями.

А еще вспомнил Вик свои сны, в которых дракон — не прекрасный могучий заступник от Зла, как в людских и эльфийских легендах, а ужасное огнедышащее чудовище. Вспомнил, как воочию видел в своих сновидениях и красный, отливающий пурпуром, глаз, и громадные когти, по краю отсвечивающие подобно лезвию кинжала, и клубы черного с искрой дыма, пышущего из ноздрей. Как со страхом обозревал города и поля с высоты неимоверной, когда летал на том драконе. А еще боль ужасную в ногах от кровавых ран, разодранных чешуею острой, и как ноги те саднило и пекло, даже когда он просыпался по утрам, хотя крови и не видно было.

И испугался он — что там вырвется еще наружу из него, удерживаемое на месте много зим? И сможет ли он совладать с этим «зверем»? Так что, сказал он тогда отцу, что потерпит еще — пока у Рича свои наследники не появятся.

Дни текли, кажущиеся длинными, пока их проживаешь, а оглянешься назад — так только мелькают, проносясь мимо — два… пять… девять…

А потом и случилось, что было обещано Архимагом… и во что до последнего не верилось — король умер. Отец умер!!!

Как прошли похороны и поминальная трапеза? Да как — тяжко было… а для Вика, так совсем, как в тумане, привычном уже — «кисель» в голове совсем загустел за десять-то дней. А может чем и Владиус опоил, так как Рич и Рой, кажется, были в том же состоянии — медлительными, спокойными, с тусклыми глазами.