Сага о Первом всаднике. Время проснуться дракону. Часть 1 - [31]

А теперь, сытый и довольный, с надежными друзьями рядом, да с высоты собственного коня, что ж не поглазеть на окрестности?

Сначала они ехали районом мелких ремесленников. По какой бы улице они не продвигались, сразу становилось ясно, чем местный люд на жизнь зарабатывает. То в открытые ворота проглядывали гончарные круги со склонившимися над ними мужичками, с лихо работающими ногами, раскручивающими ось. То из-за забора валил пар и дым, и слышались удары молота, давая понять, что там кузница. То вонь и разноцветные ручейки, сбегающие из-под ворот в уличный сток, однозначно указывали на кожевенную мастерскую.

Потом пошли торговые улицы. И так интересно было заглядывать, проплывая мимо на высокой спине коня, в специально незанавешенные окна! В одном широко открытом, чтоб поймать больше дневного света, виднелись скошенные столы, за которыми, шустро водя перьями, переписчики делали копии — это книжная лавка. В следующем застекленном проеме уже красовались разнообразные шляпы, одетые на круглые болванки на подставках, и их яркие перья и ленты дружно всколыхивались, если в дверь магазинчика кто-то входил. В другом окне за стеклом разными цветами отсвечивали горки сладостей и ломтиков засахаренных фруктов — кондитерская, не иначе! Такие заведеньица Ли брал на особую заметку.

Периодически они проезжали небольшие площади, на которых с восточной стороны возвышался Храм Светлого или одной из Странниц, а посередине плескался фонтан. Площади эти окружали, преимущественно, продуктовые лавки, трактиры и кабачки, а за одним из угловых домов, как правило, стыдливо пристраивался красный фонарь, по этому времени суток пока незажжённый.

Деревенские торговцы зеленью и овощами, молочными продуктами, свежим мясом и рыбой, по раннему утру заполнявшие такие вот места своими телегами и повозками, теперь, по полуденному часу, все уже почти разъехались. А если кто и задержался, то, это какой-нибудь неудачник, сдающий за бесценок не проданный товар хозяевам местных трактиров и лавок, у которых, как известно всем, имелись ледники в глубоких подвалах под холмом.

Только цветочницы со своими корзинами оставались на месте или собирались в путь в более богатые кварталы — их товар пользовался спросом, вплоть до самого вечера.

Весь город действительно был на горах и прекрасно смотрелся издали. Но, как и сказал Тай, передвигаться по нему было довольно утомительно.

То там, то здесь, между домами на широкую мостовую выскакивали узкие, похожие на ущелья улочки, пролегающие сплошь из одних ступеней. Если заглянуть вглубь такого проулка, то было видно, как он убегает, круто беря вверх или вниз, куда-то за задние дворы.

Перемещаться по ним, конечно быстрее, но проехать на коне или тем более на повозке, там было невозможно. А для присмотра за порядком, в таких вот труднодоступных местах, для городской стражи специально в горном Ардине покупались низенькие, но способные как горные козлы скакать по уступам, крепенькие лошадки.

Ну а всем остальным, кто не желал ходить пешком, приходилось двигаться по проезжим улицам, которые плавными пологими изгибами, часто чуть не в объезд по спирали, забирались и спускались с каждого из полутора десятков холмов, на которых возлежал город.

Из-за длинной бестолковой дороги нервничали все. И Виктор, который не был десять зим дома и теперь, в непосредственной близости от него, просто горел желанием поскорее доехать до дворца. И Корр с Таем, которым просто надоело шарахаться по дорогам и хотелось добраться, наконец-то, не важно куда, лишь бы до места. Вот только Ли не страдал, от этого, вверх-вниз, пути — после ремесленных и торговых районов, потянулись кварталы богатых особняков.

И здесь тоже было, на что посмотреть — узкие фасады больших четырех — пятиэтажных домов вставали в единую линию и были изукрашены резным кирпичом.

Видя, что Ли очень заинтересовался, Виктор, чтоб отвлечь себя, стал давать пояснения к увиденному:

— Это уже своеобразный вид искусства, свойственный только этой отдельной области королевства. Есть свои известные мастера, веяния моды, — говорил он, показывая рукой на очередной шедевр кирпичного творчества.

— Когда обкладка дома подходит к концу, то тогда приходит время мастера фасадов. Из того же кирпича он выкладывает намеченный рисунок, потом обтачивает формы, доводя их до совершенства, обмазывает глиной и обжигает, затем наносит специальную глазурь и опять обжигает. А потом расписывает и еще раз проходится огнем. У них у каждого свой секрет глазури и красок, их обжиговые лампы не каждый кузнец сделает, а секреты мастерства передаются только по наследству. Смотри, если вглядываться внимательно, то руку каждого мастера можно отследить — один работает лучше с фигурами животных, другой людей, а третьему, в большей мере, растения удаются. Вон и вооон… — Вик указал на фасады двух домов расположенных по разные стороны улицы: — Это работа одного мастера. Видишь, как хороши его женские образы, а окружающая их фауна — не очень.

Действительно, фигуры танцующих дриад, по сторонам от крыльца первого особняка, и русалки, между окнами второго, были просто как живые, а вот олень и сиреневый куст у одних и всякая морская живность у других смотрелись какими-то грубоватыми, топорными, без движения, что ли…