Сага о Хельги - [58]

— Госпожа, я просто хотел рассмотреть лицо той, с кем провел эти две ночи, и теперь я просто не могу поверить своему счастью, — прошептал в ответ Хельги.

— Берегись, как бы это счастье не стоило тебе головы, а мне гораздо худшей казни. Муж мой, которого навязали мне брат и Сигвальди, не любит меня, и каждый день жду я, что выгонит он меня из дома и возьмет себе новую жену. И только желание сохранить союз с моим братом его останавливает. Если ты хотя бы слово расскажешь о том, что в эти две ночи происходило, Свейн будет волен делать, как он хочет. И будь уверен, мне он придумает смерть лютую.

— Не беспокойся, госпожа, не в моих привычках хвастать своими успехами среди женщин. Тем более, что в полдень мы отплываем и, возможно, больше никогда не увидимся. Но могу ли я тебе на прощание сделать подарок в знак благодарности за те ласки, что ты меня одарила?

— Ты все еще хочешь дать мне несколько серебряных монет, Хельги Скальд?

Но тут Хельги достал золотой браслет, что пожаловал ему дал ярл после битвы в дюнах. Был этот браслет толщиной в полпальца, но полый внутри, и по всей поверхности его струились узоры из драконов и диковинных птиц. В темноте его было не рассмотреть, но Хельги снова чиркнул огнивом и показал драгоценность Гунхильд.

— Это поистине подарок, достойный ночи любви с королевой, Хельги, — сказала Гунхильд. — Но только не носить мне его — если Свейн его увидит, не смогу я сказать, откуда он взялся. Дай мне лучше серебряных монет, я сделаю из них ожерелье на память о тебе. А браслет прибереги для той, что ты любишь.

И она поцеловала его в последний раз, а потом ушла.

Наутро Хельги вернулся на корабль, и все спрашивали его, чем его одарила королева за те два вечера, когда он рассказывал ей свои висы. На это Хельги ответил, что серебра у него не прибавилось, но плату он получил. И, когда его спросили, что это была за плата, он рассказал, что два дня его поили лучшим пивом и кормили до отвала. И все согласились, что жена такого властителя, как конунг данов, могла бы быть и пощедрее.

Но когда Свейн и Гунхильд пришли провожать корабли ярла Эйрика, то знакомый воин вручил Хельги серебряную заколку для плаща ромейской работы и сказал, что это — награда за его висы. Хельги посмотрел на Гунхильд, и та помахала ему рукой. Хельги поклонился, прикрепил заколку к плащу, затем поклонился еще раз, но Гунхильд уже не смотрела в его сторону. Затем они отплыли и направились сначала на восток, а потом на север. И через три дня были на Готланде.

Оттуда они много раз выходили в море, и горе было тому кораблю, который шел к Олафу сыну Трюггви. Женитьба на дочери Свейна была для ярла Эйрика щитом против йомсвикингов, ведь те считали конунга данов своим господином. Потому никто больше не мог поспорить с ярлом Эйриком на Балтике, и много серебра собрал он с кораблей норвежских купцов. Однако скоро стало совсем холодно, и ярл велел отправляться зимовать в Сигтуну. Там они провели зиму, помогая конунгу Олафу строить крепость на холме над заливом. В Сигтуне им было веселее, чем прошлой зимой на дальнем хуторе, потому как в Сигтуне были женщины, а, как сказал Кетиль, он готов провести неделю без еды, но еще одну зиму без пива и женщин он не переживет. Если только не превратится в медведя и не ляжет в спячку.

И вот снова пришла весна, а с ней время смолить корабли и собираться в дальние походы. Когда с озера сошел лед, Хельги, Кетиль и Асгрим взяли лодку и отправились на Бирку, куда снова на торг собирались купцы. За зиму до Сигтуны мало кто добирался, и теперь ярл хотел собрать самые свежие слухи со всего Севера. На Бирке они встретили Эйлига, которому прошлым летом Хельги дал серебра с наказом доставить вести о себе родне и передать серьги Ингрид. Эйлиг обрадовался им и сказал, что давно у него не было такого хорошего торга, как на осенней ярмарке в заливе Аурланд. Ибо как только люди узнали, что он видел Хельги Торбрандсона и тот теперь стал могучим воином, так многие приходили посмотреть и расспросить о том, что делается на Балтике, про Хельги и про его ярла Эйрика. И покупали не торгуясь.

Родители Хельги прошлой осенью были в добром здравии, и рады они были, что у Хельги теперь есть серебро и он прославил себя как воин, и в чести его держит сам ярл Эрик сын Хакона, но грустно им было от долгой разлуки. А брат его Бьёрн был на тинге со своим тестем Оддом, женой и ее сестрой, так что серьги Эйлиг передал Ингрид прямо в руки. И Ингрид серьги, видно, очень понравились, потому что она тут же их надела и что потом он слышал, как она громко ругалась с отцом, и речь шла, как Эйлиг улышал краем уха, о женихах. А потом Ингрид снова нашла его и просила передать Хельги, что будет ждать его хоть пять лет, хоть десять.

Хельги эти слова сильно порадовали, чего нельзя было сказать об остальных вестях, так как по всему выходило, что на север от Викена бонды пока поддерживают Олафа и называют ярла Хакона не иначе как Хаконом Злым. И ярлу Эйрику в земле норвежской этим летом искать нечего, потому как мало кто захочет рисковать своей жизнью, чтобы подняться против такого именитого вождя, как Олаф.