Сага о Гудрид - [16]

Эйнар был молодым купцом, который жил осенью в Арнастапи, пока торговал своими товарами на побережье. Дела у него шли хорошо, и он разбогател еще больше своего отца, как сказала Халльдис, но отец его был вольноотпущенником, и в этом – главное препятствие.

Гудрид думала тогда, что это неважно. Когда Эйнар, сидя за столом, начинал рассказывать о людях и краях, которые он видел, это было так увлекательно, что Гудрид забывала о скуке. Откровенный и восхищенный взгляд Эйнара, устремленный на нее, томил ее смутным предчувствием. Юноша настойчиво пытался всякий раз заговорить с ней, когда они встречались, а она столь же настойчиво отговаривалась своей занятостью. Он ей не нравился: словно бы он ощупывал ее взглядом. Беспокойство в ее душе все возрастало, и когда она услышала, что Эйнар просил ее приемного отца выдать Гудрид за него и спросить об этом разрешения у Торбьёрна, ее бросило в жар. Отец рассердился и решительно отказал Эйнару: его дочь никогда не выйдет за сына раба.

Она дохнула на бронзовое зеркало, смахнула со своего короткого, прямого носа соринку и распустила волосы. Наверное, ей хотелось бы иметь от Эйнара детей, будь она его женой: он смотрел на нее так жадно. Само воспоминание об этом взгляде словно обжигало ее. Неужели ей пришлось бы слушаться такого мужа, как Эйнар сын Торгейра, до конца жизни! Отец, конечно, был вспыльчив, но все же он желал своей дочери только добра.

Гудрид заметила, что Торкель взглянул на нее со своего почетного сиденья. Справа от него сидела старая Торбьёрг, а слева – Торбьёрн. Прорицательница слегка улыбалась, оглядывая всех присутствующих по очереди, а Торбьёрн выглядел так, будто он объелся тухлого мяса. Он даже не повернулся в сторону дочери.

Когда Гудрид помогла обнести гостей едой и питьем, она сама присела поужинать. Рагнфрид шепнула ей:

– Жаль, что ты не богата, Гудрид. Мой брат от тебя глаз не отрывает!

Гудрид держалась так напряженно, что она даже не обратила внимание на плохое настроение отца, а к намекам Рагнфрид она уже привыкла. Она сама знала, что хорошо выглядит, и ей хотелось с честью справиться с поручением и пропеть заклинания как полагается. И точно так же она знала, что Торкель не возьмет ее в жены. Он высматривал себе невесту с большим приданым. Гудрид же не собиралась провести всю свою жизнь на этом ветреном Херьольвовом Мысе. А кроме того, Торкель и Рагнфрид постоянно показывали, что они рождены в Гренландии, тогда как она со своим отцом приехала из другой страны! Глаза Торкеля были голубыми и немного глуповатыми, не такими синими, пытливыми, как у того юноши, которого она по-прежнему помнит…

Гудрид осторожно положила масла на кусочек рыбы, вложила нож обратно в ножны и спокойно ответила Рагнфрид:

– Если бы мы с отцом были богаты, мы не сидели бы здесь. Мы хотели остаться в Исландии.

Рагнфрид фыркнула и с детской доверчивостью наклонилась к ней поближе.

– Ты ведь знаешь, я хочу выйти замуж до того, как Торкель приведет в дом жену, и он говорит, что присматривает мне хорошего мужа. А мне нравится только один – это Лейв сын Эрика из Братталида.

– Так тебе нравится он или его слава? – Гудрид давно заметила, что такая прямота расценивается Рагнфрид как желание пошутить. И та снова фыркнула, помедлив с ответом.

– Понятное дело, мне нравится его слава. Лейв знаменит, он сильный и умный… Сын хёвдинга из Братталида – хорошая партия, даже если приходится делить дом со старой секирой Тьодхильд! Но люди говорят, что он не собирается жениться вторично: он очень любил свою жену и долго печалился после ее смерти. Потому-то он и уходит часто в дальнее плавание.

Гудрид помнила, как она девочкой однажды видела Лейва, когда тот приезжал к ним в Исландию, и она исполнилась сомнений, действительно ли он путешествует лишь для того, чтобы отогнать грустные мысли. И первое, о чем они с отцом узнали, прибыв в Гренландию, это то, что Лейв сын Эрика, в то же лето путешествовал к далеким странам на западе, где бывал и отец Рагнфрид и Торкеля, двадцать лет назад, когда он сбился с курса по пути в Гренландию. Лейв купил «Рассекающего волны», этот большой корабль Бьярни, – может, он решил, что это волшебное судно вновь принесет его к незнакомым берегам? Пожалуй, он стремился найти не утешение, а богатство в новых землях.

Гудрид стало холодно. Может, ее испугала мысль о неизвестном, чего так жаждал Лейв, а может, пришло время заклинаний Торбьёрг. Она закуталась получше в материнский платок, лежавший у нее на плечах, и посмотрела в сторону почетного сиденья. Торкель поднялся с места, откашлявшись, погладил густую бороду и начал:

– Дорогие гости, поблагодарим Герду дочь Арнфинна за угощение, а Торбьёрг-прорицательницу – за то, что она скажет нам, когда ожидать лучших времен. Злые силы восстали против нас. В этом году охотники возвращались с пустыми руками и с севера, и с востока. Как бы то ни было, они возвращались домой живыми и невредимыми! Люди говорят, что никогда еще так не бывало, чтобы за одно лето погибло столько народу и столько кораблей потерпело крушение. И дома у нас трава выросла короткой. А потом напал на нас мор, и до сих пор он еще не кончился. Плохо дело и у Эрика из Братталида – будем уповать на то, что он доживет до весны.