Сага о Гильгамеше - [80]

       По мере приближения к городу Гильгамеш замечал разительные перемены, произошедшие с Уруком. Стены стали намного выше и мощнее, они опоясались зубцами и обзавелись многочисленными квадратными башнями. У их подножия был вырыт небольшой ров. Западные ворота, изрядно рассохшиеся и одряхлевшие, были подправлены, створы украсились резьбой, в креплениях виднелись свежие серебряные скобы. Сверху, над воротами, поблёскивал изумительный барельеф Инанны - вырезанный в известняке, он казался гипсовой маской, снятой с живого лика. Гильгамешу померещилось, будто сама богиня выглянула из стены, чтобы посмотреть на него. Холодок пробежал по его коже, когда он проходил под образом хозяйки Урука. Мерзкое чувство прибитости заполнило грудь, заставив обозлённо стиснуть зубы. Миновав ворота, он с облегчением перевёл дух. Знакомые с детства картины окружили его. Погонщики вели цепочку тяжело гружёных ослов, торговцы зазывали в лавки покупателей, сухопарый ремесленник у стен мастерской порол розгами нерадивого ученика, стражники у ворот ожесточённо резались в кости, а в двух шагах от них сцепились в драке двое бродяг. Никто не обращал внимания на повелителя, вернувшегося после дальней дороги, все были заняты своими делами. Это было непривычно и странно для Гильгамеша. Впервые в жизни он чувствовал себя не всесильным властелином, а кротким обывателем, неотличимым в толпе. Впрочем, это не очень заботило его. Мысль о встрече с женой и матерью донимала его куда больше. Какими глазами посмотрят они на него? Какие слова будут говорить? Не примутся ли обвинять в смерти друга? Все эти вопросы заворошились у него в голове, не на шутку растеребив душу. Он страшился косых взглядов рабов и слуг - не станут ли они втихомолку посмеиваться над ним, когда он явится в Дом неба истощённый и ободранный? Боязнь позора пугала его не меньше, чем самые тяжкие упрёки, которыми могли наградить его мать и жена. Всё это смешивалось в голове Гильгамеша в тягучую кашу, мешая связно думать.

       Наконец, он добрался до ворот Дома неба и решительно забарабанил в створы.

      -- Чего тебе надо, бродяга? - грубо крикнул ему со стены заспанный охранник. - Убирайся, пока я не огрел тебя дубиной.

      -- Так-то ты разговариваешь со своим повелителем? - надменно осведомился Гильгамеш. - Открывай, я вернулся после долгих странствий и хочу отдохнуть с дороги.

      -- Ты, никак, перепил сикеры, оборванец? Проваливай прочь и не смей трепать своим грязным языком светлое имя нашего господина.

      -- Я и есть твой господин, крысиное отродье, - рявкнул Гильгамеш. - Неужто ты не узнаёшь меня? Видит небо, мне придётся хорошенько проучить тебя. Немедленно отпирай, а то узнаешь силу моего гнева.

       Что-то в голосе Гильгамеша насторожило охранника. Он внимательнее присмотрелся к вождю и исчез. Через некоторое время за воротами послышался лязг засовов.

      -- Вот мы сейчас посмотрим, что это за вождь такой, - бурчал воин, открывая калитку.

       Гильгамеш оттолкнул его и шагнул внутрь.

      -- Эй-эй, - ошеломлённо воскликнул стражник, вынимая из-за пояса топор.

       Вождь резко обернулся к нему:

      -- Имя!

      -- Ниншубур, - несмело отозвался воин.

      -- Вот что, Ниншубур, разыщи-ка мне Курлиля и Забарадибунуггу. Я хочу видеть их в тронном зале.

       Охранник не сдвинулся с места. Стоя как истукан, он растерянно хлопал глазищами и неловко покачивал топором.

      -- Быстро! - прикрикнул на него Гильгамеш.

       Стражник умчался. Из-под навеса появился начальник стражи. Узнав вождя, он онемел от удивления и рухнул на колени. Появившиеся вслед за ним воины немедленно последовали его примеру. Рабы, ведшие через двор осла, тоже пали ниц. Животное немного постояло, потом лениво побрело к хлеву, волоча за собой поводок. Гильгамеш удовлетворённо потянул носом воздух и направился во дворец. За его спиной послышались испуганные голоса, начальник стражи раздавал отрывистые приказания.

       Вождь взошёл на второй этаж. Увидев бредущего ему навстречу служителя, он подскочил к нему и схватил за плечи.

      -- Где твоя госпожа, человек? - спросил он, задыхаясь от волнения.

       Служитель изумлённо оглядел Гильгамеша, потом холодно спросил:

      -- Кто ты такой и что делаешь в покоях дочери Инанны?

      -- Я - твой вождь, дитя навоза, - проревел Гильгамеш. - Отвечай на вопрос, или клянусь всеми демонами мрака, я разобью твою голову об эту стену.

      -- Г-господин? - затрясся служитель, белея как мел. - Р-разве ты уж-же вернулся?

      -- Как видишь, червь. Где твоя повелительница? Во дворце?

      -- Д-да, господин, - закивал служитель. - Она у себя в покоях. Она...

       Гильгамеш не стал слушать дальше. Быстрее вихря помчался он в опочивальню жены. Двое воинов, стоявшие на часах, попытались преградить ему путь, но были сметены с дороги. Гильгамеш распахнул дверь и увидел жену. Иннашагга лежала в постели. Лицо её было бледно, глаза полузакрыты, левая рука бессильно свешивалась к полу. У ложа стоял большой медный жбан с водой, лежали фрукты на медной подставке. Вдоль стен сидели рабыни и напевали негромкую песенку. Увидев Гильгамеша, они замолчали, испуганно раскрыли рты. Вождь подлетел к жене, приник губами к сухим вялым устам. Иннашагга замычала, вытаращив глаза, вцепилась ногтями ему в лопатки. Вождь зашипел от боли и выпрямился.